ИНТЕРПРЕТАЦИИ
ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Пёстрые заплатки на полотне бытия, или Весёлые и грустные, хитроумные и безыскусные истории нашей жизни в рассказах для детей и взрослых
Рассказы старого книгочеяЕсеновский, Михаил Юрьевич. Пусть будет яблоко: рассказы / ил. Е.Подколзина. - М.: Арт Хаус медиа, 2010. - 112 с., ил. - (Для
взрослых и детей)
Дорофеев, Александр Дмитриевич. Веретено: рассказы / ил. автора. - М.: Арт Хаус медиа, 2010. - 144 с., ил. - (Для взрослых
и детей)
Нечипоренко, Юрий Дмитриевич. Начальник связи: повесть и рассказы / ил. Г. Монголина. - М.: Арт Хаус медиа, 2010. - 136 с.,
ил. - (Для взрослых и детей)
Драгунская, Ксения Викторовна. Честные истории: рассказы / ил. Е. Подколзина. - М.: Арт Хаус медиа, 2010. - 88 с., ил. - (Для
взрослых и детей)
Георгиев, Сергей Георгиевич. Коржиков: рассказы / ил. Н. Салиенко. - М.: Арт Хаус медиа, 2010. - 184 с., ил. - (Для
взрослых и детей)
Год издания: 2010
Рецензент: Распопин В. Н.
Они и в самом деле похожи на заплатки - весёлые и грустные, яркие и простенькие, какие угодно, только не скучные - эти пёстрые рассказы современных русских писателей о детях и взрослых, которые не перестали быть детьми, даже отрастив бороды и родив сыновей и дочек. Недаром же в одном из рассказов Ксении Драгунской сказано: "Человек не успевает повзрослеть: жизнь слишком короткая"...
Здравствуйте, друзья мои! Мы давно не встречались, я вновь в отлучке, и сегодняшняя наша встреча опять заочная. В этом письме я расскажу вам о пяти книжках из серии "Для взрослых и детей", вышедших в издательстве "Арт Хаус медиа" в прошлом году. Конечно, книжек в этой серии издано больше, но мне пока что попали в руки только пять. И все как на подбор замечательные, умные, остроумные и совсем не похожие на детскую, а тем более на педагогическую детскую литературу! Авторы разговаривают с детьми на равных, даже и не пытаясь поучать, разговаривают из дня сегодняшнего и из ушедшей эпохи, когда сами они были маленькими. Единственный, пожалуй, недостаток серии – невыразительные картинки, и эта невыразительность на фоне стилистически, да и тематически очень оригинальных текстов кажется особенно вопиющей. Ведь рисовать для детей, согласитесь, надо так же хорошо и внятно, как для них пишут, даже в тех случаях, когда сочинители и стилизуют свои тексты под детские.
С некоторыми авторами серии мы уже встречались прежде, некоторых откроем для себя сегодня впервые, а начнём с книжки Юрия Нечипоренко "Начальник связи". Не потому что она - лучшая, нет, как я уже сказал, все книжки хороши, а потому, что она, пожалуй, самая серьёзная среди прочих. Оно, в общем, и не удивительно. Дело в том, что Юрий Дмитриевич Нечипоренко и сам человек серьёзный, на вид даже суровый, чрезвычайно много знающий и умеющий. Судите сами.
Будущий писатель родился в 1956 году в Луганской области, в семье лётчика-радиста,
участника Великой Отечественной войны. Еще школьником побеждал на физических и математических олимпиадах, поступил в МГУ, где кроме занятий точными и естественными науками всерьёз играл в волейбол, был даже капитаном команды факультета. Затем закончил аспирантуру Института молекулярной биологии Академии наук, защитил диссертацию по специальности "молекулярная биофизика", написал чуть не сотню научных работ, а в 32 года взял да и сделался писателем, да мало того, ещё и критиком, да не только литературным, но и художественным. При этом оставаясь учёным и преподавателем в разных лицеях и университетах. Он с одинаковым успехом читал лекции по истории мировой культуры, теории искусства и биофизике. Просто почти как великий многостаночник Айзек Азимов. Но ещё того мало. С начала нового столетия Юрий Нечипоренко стал редактировать детские печатные и электронные периодические издания, такие как, например, знаменитые "Весёлые картинки" и "Электронные пампасы". Помимо того, основал и возглавил общество друзей Гайто Газданова - замечательного, давно умершего русского писателя - одного из самых ярких представителей младшего поколения первой волны русской эмиграции. Ну и в довершение всего, как сообщает Википедия, "внёс вклад в развитие концепции современного общества - эманативный информатизм" (что это такое, каждый желающий может попытаться понять самостоятельно, покопавшись в Сети).
Художественных же книжек и публикаций у Нечипоренко множество, не стану их пересчитывать и перечислять, если захотите, сами найдёте в библиотеках или в Интернете. Назову лишь наиболее значительные, по мнению критики, книги последних лет: "Ярмарочный мальчик: жизнь и творения Николая Гоголя", "Помощник царям: жизнь и творения Михаила Ломоносова", ну и вот, "Начальник связи", к которому самое время нам обратиться.
Предваряя книжку, Олег Шишкин, называет автора одним из лучших рассказчиков современной России. Наверное, это так и есть. Во всяком случае, Нечипоренко - такой рассказчик, за простотой и кажущейся безыскусностью которого, совершенно точно, как за (под) красивой шапкой айсберга, скрывается необъятная глыба знаний и, можете не сомневаться, труда. Это ведь только кажется: ну что, мол, такого, вспомнил человек какую-то историю из собственного детства, или даже выдумал её, сел да записал, или - ещё проще - послушал рассказы старого бати на праздник под рюмочку, а потом зафиксировал их - и дело в шляпе.
Если бы всё было так просто, каждый из нас был бы писателем, и литературы просто не существовало бы - за ненадобностью, ведь каждый же - писатель...
Не каждый. Далеко-далеко не каждый, друзья мои. Писатель - кто это? Тот, прежде всего, у кого за душой есть что рассказать, чем поделиться. Тот, кто рассказывая, и насмешит нас, и обрадует, и огорчит, и больно уколет, и вылечит. Тот, кто знает о нас всё, даже то, чего мы сами о себе не знаем или не решаемся узнать. Тот, кто любит самое главное в нас, тот, кто болеет с нами и за нас, тот, кто скажет нам в глаза самую безжалостную правду, тот, без кого нам в дальнейшем уже не обойтись. Таким должен был писатель. Ну а рассказывать при этом он может только о себе самом, да о тех ещё, кого он хорошо знает.
Юрий Нечипоренко рассказывает о своём детстве и о своём отце. И этого достаточно, чтобы я, например, в его рассказах узнал самого себя или своего отца, который не был ни лётчиком, ни радистом, не жил в украинском маленьком городке, не... Да что там говорить, мы с моим отцом - совсем другие люди, хотя я, можно сказать, ровесник писателя, даже на год его старше, и значит - его современник, со всеми вытекающими отсюда последствиями! Но как же много узнал я о самом себе, читая рассказы Нечипоренко, как часто вспоминал своего, давно умершего отца, как вживую видел его, хотя не видел его вживую уже больше сорока лет.
Как это волшебство достигается? С помощью речи - авторской и прямой, той, которой пользуются персонажи: отец, мать, дядя, сёстры героя и он сам. Речь у каждого особенная, собственная, нестандартная, не такая, посредством которой изъясняются герои плохо переведённых иностранных боевиков или не менее дурно написанных отечественных книжек, похожих друг на друга, как инкубаторские цыплята. Из этой разной вкусной речи сначала возникают лица - не то чтобы красивые или некрасивые, нет, обычные, курносые, конопатые, простые, милые - живые. А потом вдруг читателя начинает обволакивать воздухом, непохожим на сегодняшний, - воздухом времени, из которого постепенно прорастает облик ушедшей эпохи - той, в которой все мы, ровесники Юрия Нечипоренко, росли, открывали мир, учились говорить, петь, работать и любить. Но мало того, вслед за этой - нашей - эпохой проступает другая - эпоха наших отцов и дедов, тридцатые годы, война...
Так она построена, эта замечательная книжка - ретроспективой: сначала рассказы о собственном детстве, об отце - начальнике связи, потом - вглубь - рассказы о юности отца, о военном лихолетье, эту юность в одночасье оборвавшем.
И никаких видимых ухищрений, только живая речка авторской речи да вдохи-выдохи речи отцов и детей, одной и той же вроде бы, нашей русской, но совершенно разной, у каждого своей, и похожей и непохожей на речь собеседника другого поколения. Речь эпохи. Лица времени. Неповторимые события, которые случались в твоей жизни, но могли бы быть да и бывают в жизни каждого, однако каждый видит их по-своему и, если может, по-своему и рассказывает. Это, друзья мои, и есть настоящая литература. Такая, с которой даже и мы с вами, пристрастно отбирая книжки для обсуждения, встречаемся далеко не каждый раз.
Другой писатель - другая речь. Совсем другая. Не естественная во всей сложной простоте, но стилизованная, очень искусственная и искусная, литературная. Конечно, в самом хорошем смысле этих слов.
Александра Дорофеева называют любимым учеником и любимым племянником Юрия Иосифовича Коваля, перенявшим секреты "ковалиной прозы". Это, может быть, и так, но с первого взгляда в глаза не бросается, во всяком случае, если судить по рассказам, вошедшим в книжку "Веретено". По стилю славянские сказки и сказы эти близки не "ковалиным" рассказам, а, скорее, к ранним вещам Марии Васильевны Семёновой, что тоже, согласитесь, не плохо, учитывая, что ранние вещи Семёновой выдают ученичество у Пришвина и Ремизова. Александр Дорофеев искусный стилист и разнообразный, в его рассказах отсылок можно найти множество: и к Паустовскому, и к Маршаку, и к Саше Чёрному, и к русским народным сказкам, и к средневековым бестиариям...
Конечно, в эпоху постмодернизма отсылками да центонами читателя особо-то не удивишь,
если при этом самому стилизатору сказать нечего. Но Дорофееву - редактору, журналисту, художнику, реставратору настенной живописи, ответственному секретарю "Мурзилки", путешественнику, в течение десяти лет прожившему в Мексике - и в городе, и на острове посреди Карибского моря, автору доброго десятка книг, в том числе трилогии о юности Петра Великого (а значит ко всему и волей-неволей историку) ещё как есть что сказать. И о людях, и о животных, и о себе, и о своих учителях. У него есть замечательный мемуарный очерк о Юрии Ковале и несколько книжек для взрослых. Но самое главное, кажется, это всё-таки то, что Дорофееву есть что сказать детям. И про каждый день и месяц года, про все его, вспоминая великого Ивана Сергеевича Шмелёва, "радости, праздники, скорби" ("Бабушкин год"), и про Деда Мороза, и про Снегурочку - великую путешественницу, способную рассказать о географии, геологии, астрономии, ветрах, морях, тучах, реках и прочих тёплых и холодных течениях так, как способна была разве что нобелевская лауреатка Сельма Лагерлёф (вот, кстати, ещё одна отсылка - к несокращённому переводу "Чудесного путешествия Нильса с дикими гусями" - в рассказе "Унесённая ветрами", помимо, разумеется, игрового названия, намекающего на знаменитый роман американки Маргарет Митчел), и про ужасных и небывалых, порождённых средневековым воображением мантикор, вурдалаков да василисков.
То есть и до Дорофеева про всё про это тысячу раз рассказывали, конечно же, может даже и интересней рассказывали, как та же Гаррина мама в одном из первых томов о мальчике, который выжил. Только вот у Дорофеева короче получилось и намного информативней и как-то, с одной стороны, по-своему, а с другой – по-нашему. Понимаете, о чём я? Конечно, понимаете, ведь в самой-то первооснове и Семёновой, и Ремизова с Пришвиным, и Шмелёва, и самого Дорофеева лежит народная русская сказка. Как же не по-нашему-то?.. Короче сказать, как и положено в старой сказке, на двух-трёх страничках всего лишь рассказывается про каждую из диковинных зверушек, но столько, да так, что всё - самое главное. Ну и с юмором, разумеется, потому что, вообще говоря, средневековье было давно, и без юмора его страхи и выдумки сегодня уже воспринимать само по себе смешно.
Юмор, часто неожиданный, вторгающийся в серьёзный рассказ и как бы выворачивающий его наизнанку, - вот, вероятно, то главное, чему научился Александр Дорофеев у Юрия Коваля. И, прочитав от начала до конца "Веретено", я думаю, каждый из вас сумеет почувствовать и понять это.
Собственно говоря, именно юмор - очень разный: ехидный и лирический, сардонический и типично постмодернистский, то есть игровой - составляет истинную суть следующих трёх книжек серии. Радостный, чуть ехидный, резвящийся, как ребятишки на горке в зимние каникулы, во всем жанровом и стилевом разнообразии представлен в сборнике рассказов и стихотворений "Пусть будет яблоко" хорошо знакомого нам по повести "Главный шпионский вопрос" Михаила Юрьевича Есеновского.
Как вы понимаете, пишущий человек с таким именем-отчеством просто не может, даже не имеет права не сочинять стихи. Плохие они или хорошие - это отдельный вопрос, который мы сейчас рассматривать не будем. Но то, что стихи у Есеновского такие же весёлые и остроумные, как и проза, - это можете мне поверить на слово. Поскольку все рассказы книжки "Пусть будет яблоко" посвящены любви, то и стихи тоже. Только и рассказы, и стихи здесь не лирические, а ироничные. Вот поэма "Стансы московского метрополитена" - про то, как мальчик Юра на разных станциях встречает разных девочек, в каждую ненадолго - на время переезда от станции к станции - насмерть, навек влюбляется, произносит ей - вслух или мысленно - пламенное поэтическое признание, чтоб на следующей остановке встретить новую покорительницу его беспокойного сердца. И у каждой из них, встреченных, как в старом фильме Эльдара Рязанова, такое особенное, такое красивое, такое неповторимое имя... Например, Катя, или Рая, или Лена, Валя, Лида, Нина, Аня, Света, Вера, Ира или даже - какое сумасшедшее чудо! - Оля...
Что же касается прозы Есеновского, она очень весёлая, часто смешная, а порой и очень смешная, даже если лирическая. И вся - про любовь. Например, к маме (а это - святое!). Знаете ли вы, что у мамы писателя Есеновского, нет, что я такое говорю, - у мамы лирического героя писателя Есеновского самые красивые пятки, что у неё целых две ноги и даже две руки, что она очень красиво падает, болеет и плюёт (когда комар залетит ей в рот)? Знаете ли вы, что донжуанский список ученика 675-й школы Виктора Кукушкина насчитывает, в отличие от пушкинского донжуанского списка, целых девять номеров, и это, конечно, далеко не предел, потому что, во-первых, Вите не под 30 лет, как было Александру Сергеевичу, когда тот составлял по просьбе барышень Ушаковых собственный реестр, а всего лишь десять, а во-вторых, потому, что знаменитой голливудской актрисы Скарлетт Йохансон в пушкинском списке не было - по той, видно, причине, что наш великий поэт был "невыездной", то есть власти его за границу не выпускали, а Кукушкина никто на привязи не держит - он сам не едет, так как Валентина Михайловна Поликарпова, Витина учительница, ничуть не хуже американской кинозвезды, а семилетняя Катя Мухаметдинова ещё и покруче будет...
Ну а кроме мамы, учительницы, Скарлетт Йохансон и девятилетней тэквондистки Эльвиры
Семирамидской, автор немало рассказывает и про другие любви-любови, например, к самому себе - маленькому, то есть к своему детству, когда всё на свете было не такое, как сейчас, лучше, чем сейчас, да и сам этот свет тоже. Ведь, посудите сами, кто из вас, к примеру, способен рассказать друзьям, каков на вкус большой палец вашей левой ноги, а он ведь точно вкусный, что легко подтвердили бы, кабы умели уже говорить, ваши младшенькие братишки, гугукающие сейчас в колыбели, как когда-то гугукали и вы, и я, и даже сам Есеновский.
А ещё в этой книжке, что сплошь про любовь (у неё ведь и само название о том же говорит), автор сильно посмеялся над тем, что мы любим, как мы любим и, самое главное, как мы об этом рассказываем. В цикле "Истории счастливой любви" вы можете прочесть, как мы, девчонки, рассказываем о своих влюблённостях, а также просмотренных сериалах подружкам; как мы, взрослые мальчишки, изготавливаем эти самые "мыльные оперы" и так далее, едва ли не до бесконечности. Ну и, конечно, не забудем о мальчике Юре, который сегодня Юра, завтра Вася, послезавтра, например, Артур, а намедни купил себе в магазине брата, сестру, жену, тёщу, деверя с золовкой и тому подобную родню до бесконечности.
В общем, если хотите похохотать беззаботно и не бессмысленно, если хотите вдоволь наудивляться тому, как много самых неожиданных смыслов можно извлечь из самых обыкновенных слов и положений, советую вам почитать замечательно остроумные и чуть абсурдистские тексты Михаила Есеновского.
Другой вид юмора – и нахальный, эпатажный, и в то же время лирический, и даже немножко грустный - в большом разнообразии представлен в сборнике рассказов Ксении Драгунской "Честные истории". Младшая дочка, поздний ребёнок в семье знаменитейшего детского писателя, "папы" сверхпопулярного уже полвека школьника Дениски, Виктора Юзефовича
Драгунского, она - очень известный драматург и прозаик, как говорится, настоящая дочь своего отца. Она так же весела и остроумна, так же лирична и человечна, как писатель Драгунский. Может быть, пока ещё она не создала своего Дениску - вот такого же, как папин, чтоб пяток поколений считали этого мальчишку своим любимым литературным героем, чтоб читали и перечитывали наизусть известные рассказы и в детстве, и в отрочестве, и в юности, и в зрелости, и в старости, и даже напоследок, чтоб уйти легко и с улыбкой... Но - уверен - создаст! Да и создала ведь уже, пусть не Дениску, а Ксюху, лирическую героиню, alter ego, ужасно похожую на саму себя - и совершенно другую. Так ведь, Ксения Викторовна, мы с ребятами всё правильно поняли?
Как вы думаете, друзья мои, подтвердит ли наше предположение автор этих чудесных рассказов, в которых смех и слёзы с первой страницы берутся за руки, как лучшие друзья или родные братья, и неудержимо - навзрыд и до колик - влекут нас в мир придуманный и невыдуманный, в мир, где жила и живёт самая смешная, милая и добрая девчонка Москвы? Поживём - увидим, а если я что-нибудь узнаю, непременно расскажу вам при встрече.
И ещё два слова о рассказах Ксении Драгунской. Они смешат и немножко печалят и неизменно заканчиваются прямым обращением к читателю. Примерно так, как заканчивается самый последний в книжке рассказ: "Дружочек мой дорогой! Наверное, тебе часто говорят: "Ах, как ты вырос!" Или рассказывают какие-нибудь истории про то, как ты был совсем маленьким. И, наверное, тебе это уже здорово надоело. Но ты не сердись, потерпи. Постепенно это кончится. Даже совсем быстро.
Просто тех, кто помнит тебя маленьким, будет постепенно становиться всё меньше и меньше. А потом они и вовсе кончатся".
И это истинная правда, друзья мои, и в этом, наверное, и заключается самая главная тайна творчества - помнить и воскрешать тех, кто помнил тебя маленьким. Ксении Драгунской было всего шесть лет, когда умер автор "Денискиных рассказов".
Помнить и воскрешать, впрочем, можно по-разному. Ироничнейший и лапидарнейший из писателей, также хорошо нам знакомый Сергей Георгиев, вот уже много-много лет помнит и воскрешает хорошую литературу - ту, которую мир в беззаботности своей в последние полвека стал подзабывать. Например, средневековую - европейскую и китайскую, а также более позднюю европейскую, пародировавшую старую восточную или стилизовавшуюся под неё. Воскрешает он её, правда, по-своему, а может, по принципу: история повторяется дважды, первый раз в виде трагедии, второй раз – в виде фарса. От этого, надо заметить, воскрешённая литература хуже не становится - Георгиев безусловно талантлив. В сборнике рассказов "Коржиков", помимо нескольких вполне современных детских историй, представлены два больших цикла, вмещающих много-много маленьких текстов - рассказиков или даже почти анекдотов - каждый.
Здравствуйте, друзья мои! Мы давно не встречались, я вновь в отлучке, и сегодняшняя наша встреча опять заочная. В этом письме я расскажу вам о пяти книжках из серии "Для взрослых и детей", вышедших в издательстве "Арт Хаус медиа" в прошлом году. Конечно, книжек в этой серии издано больше, но мне пока что попали в руки только пять. И все как на подбор замечательные, умные, остроумные и совсем не похожие на детскую, а тем более на педагогическую детскую литературу! Авторы разговаривают с детьми на равных, даже и не пытаясь поучать, разговаривают из дня сегодняшнего и из ушедшей эпохи, когда сами они были маленькими. Единственный, пожалуй, недостаток серии – невыразительные картинки, и эта невыразительность на фоне стилистически, да и тематически очень оригинальных текстов кажется особенно вопиющей. Ведь рисовать для детей, согласитесь, надо так же хорошо и внятно, как для них пишут, даже в тех случаях, когда сочинители и стилизуют свои тексты под детские.
С некоторыми авторами серии мы уже встречались прежде, некоторых откроем для себя сегодня впервые, а начнём с книжки Юрия Нечипоренко "Начальник связи". Не потому что она - лучшая, нет, как я уже сказал, все книжки хороши, а потому, что она, пожалуй, самая серьёзная среди прочих. Оно, в общем, и не удивительно. Дело в том, что Юрий Дмитриевич Нечипоренко и сам человек серьёзный, на вид даже суровый, чрезвычайно много знающий и умеющий. Судите сами.
Будущий писатель родился в 1956 году в Луганской области, в семье лётчика-радиста,
участника Великой Отечественной войны. Еще школьником побеждал на физических и математических олимпиадах, поступил в МГУ, где кроме занятий точными и естественными науками всерьёз играл в волейбол, был даже капитаном команды факультета. Затем закончил аспирантуру Института молекулярной биологии Академии наук, защитил диссертацию по специальности "молекулярная биофизика", написал чуть не сотню научных работ, а в 32 года взял да и сделался писателем, да мало того, ещё и критиком, да не только литературным, но и художественным. При этом оставаясь учёным и преподавателем в разных лицеях и университетах. Он с одинаковым успехом читал лекции по истории мировой культуры, теории искусства и биофизике. Просто почти как великий многостаночник Айзек Азимов. Но ещё того мало. С начала нового столетия Юрий Нечипоренко стал редактировать детские печатные и электронные периодические издания, такие как, например, знаменитые "Весёлые картинки" и "Электронные пампасы". Помимо того, основал и возглавил общество друзей Гайто Газданова - замечательного, давно умершего русского писателя - одного из самых ярких представителей младшего поколения первой волны русской эмиграции. Ну и в довершение всего, как сообщает Википедия, "внёс вклад в развитие концепции современного общества - эманативный информатизм" (что это такое, каждый желающий может попытаться понять самостоятельно, покопавшись в Сети). Художественных же книжек и публикаций у Нечипоренко множество, не стану их пересчитывать и перечислять, если захотите, сами найдёте в библиотеках или в Интернете. Назову лишь наиболее значительные, по мнению критики, книги последних лет: "Ярмарочный мальчик: жизнь и творения Николая Гоголя", "Помощник царям: жизнь и творения Михаила Ломоносова", ну и вот, "Начальник связи", к которому самое время нам обратиться.
Предваряя книжку, Олег Шишкин, называет автора одним из лучших рассказчиков современной России. Наверное, это так и есть. Во всяком случае, Нечипоренко - такой рассказчик, за простотой и кажущейся безыскусностью которого, совершенно точно, как за (под) красивой шапкой айсберга, скрывается необъятная глыба знаний и, можете не сомневаться, труда. Это ведь только кажется: ну что, мол, такого, вспомнил человек какую-то историю из собственного детства, или даже выдумал её, сел да записал, или - ещё проще - послушал рассказы старого бати на праздник под рюмочку, а потом зафиксировал их - и дело в шляпе.
Если бы всё было так просто, каждый из нас был бы писателем, и литературы просто не существовало бы - за ненадобностью, ведь каждый же - писатель...
Не каждый. Далеко-далеко не каждый, друзья мои. Писатель - кто это? Тот, прежде всего, у кого за душой есть что рассказать, чем поделиться. Тот, кто рассказывая, и насмешит нас, и обрадует, и огорчит, и больно уколет, и вылечит. Тот, кто знает о нас всё, даже то, чего мы сами о себе не знаем или не решаемся узнать. Тот, кто любит самое главное в нас, тот, кто болеет с нами и за нас, тот, кто скажет нам в глаза самую безжалостную правду, тот, без кого нам в дальнейшем уже не обойтись. Таким должен был писатель. Ну а рассказывать при этом он может только о себе самом, да о тех ещё, кого он хорошо знает.
Юрий Нечипоренко рассказывает о своём детстве и о своём отце. И этого достаточно, чтобы я, например, в его рассказах узнал самого себя или своего отца, который не был ни лётчиком, ни радистом, не жил в украинском маленьком городке, не... Да что там говорить, мы с моим отцом - совсем другие люди, хотя я, можно сказать, ровесник писателя, даже на год его старше, и значит - его современник, со всеми вытекающими отсюда последствиями! Но как же много узнал я о самом себе, читая рассказы Нечипоренко, как часто вспоминал своего, давно умершего отца, как вживую видел его, хотя не видел его вживую уже больше сорока лет. Как это волшебство достигается? С помощью речи - авторской и прямой, той, которой пользуются персонажи: отец, мать, дядя, сёстры героя и он сам. Речь у каждого особенная, собственная, нестандартная, не такая, посредством которой изъясняются герои плохо переведённых иностранных боевиков или не менее дурно написанных отечественных книжек, похожих друг на друга, как инкубаторские цыплята. Из этой разной вкусной речи сначала возникают лица - не то чтобы красивые или некрасивые, нет, обычные, курносые, конопатые, простые, милые - живые. А потом вдруг читателя начинает обволакивать воздухом, непохожим на сегодняшний, - воздухом времени, из которого постепенно прорастает облик ушедшей эпохи - той, в которой все мы, ровесники Юрия Нечипоренко, росли, открывали мир, учились говорить, петь, работать и любить. Но мало того, вслед за этой - нашей - эпохой проступает другая - эпоха наших отцов и дедов, тридцатые годы, война...
Так она построена, эта замечательная книжка - ретроспективой: сначала рассказы о собственном детстве, об отце - начальнике связи, потом - вглубь - рассказы о юности отца, о военном лихолетье, эту юность в одночасье оборвавшем.
И никаких видимых ухищрений, только живая речка авторской речи да вдохи-выдохи речи отцов и детей, одной и той же вроде бы, нашей русской, но совершенно разной, у каждого своей, и похожей и непохожей на речь собеседника другого поколения. Речь эпохи. Лица времени. Неповторимые события, которые случались в твоей жизни, но могли бы быть да и бывают в жизни каждого, однако каждый видит их по-своему и, если может, по-своему и рассказывает. Это, друзья мои, и есть настоящая литература. Такая, с которой даже и мы с вами, пристрастно отбирая книжки для обсуждения, встречаемся далеко не каждый раз.
Другой писатель - другая речь. Совсем другая. Не естественная во всей сложной простоте, но стилизованная, очень искусственная и искусная, литературная. Конечно, в самом хорошем смысле этих слов.
Александра Дорофеева называют любимым учеником и любимым племянником Юрия Иосифовича Коваля, перенявшим секреты "ковалиной прозы". Это, может быть, и так, но с первого взгляда в глаза не бросается, во всяком случае, если судить по рассказам, вошедшим в книжку "Веретено". По стилю славянские сказки и сказы эти близки не "ковалиным" рассказам, а, скорее, к ранним вещам Марии Васильевны Семёновой, что тоже, согласитесь, не плохо, учитывая, что ранние вещи Семёновой выдают ученичество у Пришвина и Ремизова. Александр Дорофеев искусный стилист и разнообразный, в его рассказах отсылок можно найти множество: и к Паустовскому, и к Маршаку, и к Саше Чёрному, и к русским народным сказкам, и к средневековым бестиариям...
Конечно, в эпоху постмодернизма отсылками да центонами читателя особо-то не удивишь,
если при этом самому стилизатору сказать нечего. Но Дорофееву - редактору, журналисту, художнику, реставратору настенной живописи, ответственному секретарю "Мурзилки", путешественнику, в течение десяти лет прожившему в Мексике - и в городе, и на острове посреди Карибского моря, автору доброго десятка книг, в том числе трилогии о юности Петра Великого (а значит ко всему и волей-неволей историку) ещё как есть что сказать. И о людях, и о животных, и о себе, и о своих учителях. У него есть замечательный мемуарный очерк о Юрии Ковале и несколько книжек для взрослых. Но самое главное, кажется, это всё-таки то, что Дорофееву есть что сказать детям. И про каждый день и месяц года, про все его, вспоминая великого Ивана Сергеевича Шмелёва, "радости, праздники, скорби" ("Бабушкин год"), и про Деда Мороза, и про Снегурочку - великую путешественницу, способную рассказать о географии, геологии, астрономии, ветрах, морях, тучах, реках и прочих тёплых и холодных течениях так, как способна была разве что нобелевская лауреатка Сельма Лагерлёф (вот, кстати, ещё одна отсылка - к несокращённому переводу "Чудесного путешествия Нильса с дикими гусями" - в рассказе "Унесённая ветрами", помимо, разумеется, игрового названия, намекающего на знаменитый роман американки Маргарет Митчел), и про ужасных и небывалых, порождённых средневековым воображением мантикор, вурдалаков да василисков. То есть и до Дорофеева про всё про это тысячу раз рассказывали, конечно же, может даже и интересней рассказывали, как та же Гаррина мама в одном из первых томов о мальчике, который выжил. Только вот у Дорофеева короче получилось и намного информативней и как-то, с одной стороны, по-своему, а с другой – по-нашему. Понимаете, о чём я? Конечно, понимаете, ведь в самой-то первооснове и Семёновой, и Ремизова с Пришвиным, и Шмелёва, и самого Дорофеева лежит народная русская сказка. Как же не по-нашему-то?.. Короче сказать, как и положено в старой сказке, на двух-трёх страничках всего лишь рассказывается про каждую из диковинных зверушек, но столько, да так, что всё - самое главное. Ну и с юмором, разумеется, потому что, вообще говоря, средневековье было давно, и без юмора его страхи и выдумки сегодня уже воспринимать само по себе смешно. Юмор, часто неожиданный, вторгающийся в серьёзный рассказ и как бы выворачивающий его наизнанку, - вот, вероятно, то главное, чему научился Александр Дорофеев у Юрия Коваля. И, прочитав от начала до конца "Веретено", я думаю, каждый из вас сумеет почувствовать и понять это.
Собственно говоря, именно юмор - очень разный: ехидный и лирический, сардонический и типично постмодернистский, то есть игровой - составляет истинную суть следующих трёх книжек серии. Радостный, чуть ехидный, резвящийся, как ребятишки на горке в зимние каникулы, во всем жанровом и стилевом разнообразии представлен в сборнике рассказов и стихотворений "Пусть будет яблоко" хорошо знакомого нам по повести "Главный шпионский вопрос" Михаила Юрьевича Есеновского.
Как вы понимаете, пишущий человек с таким именем-отчеством просто не может, даже не имеет права не сочинять стихи. Плохие они или хорошие - это отдельный вопрос, который мы сейчас рассматривать не будем. Но то, что стихи у Есеновского такие же весёлые и остроумные, как и проза, - это можете мне поверить на слово. Поскольку все рассказы книжки "Пусть будет яблоко" посвящены любви, то и стихи тоже. Только и рассказы, и стихи здесь не лирические, а ироничные. Вот поэма "Стансы московского метрополитена" - про то, как мальчик Юра на разных станциях встречает разных девочек, в каждую ненадолго - на время переезда от станции к станции - насмерть, навек влюбляется, произносит ей - вслух или мысленно - пламенное поэтическое признание, чтоб на следующей остановке встретить новую покорительницу его беспокойного сердца. И у каждой из них, встреченных, как в старом фильме Эльдара Рязанова, такое особенное, такое красивое, такое неповторимое имя... Например, Катя, или Рая, или Лена, Валя, Лида, Нина, Аня, Света, Вера, Ира или даже - какое сумасшедшее чудо! - Оля...
Что же касается прозы Есеновского, она очень весёлая, часто смешная, а порой и очень смешная, даже если лирическая. И вся - про любовь. Например, к маме (а это - святое!). Знаете ли вы, что у мамы писателя Есеновского, нет, что я такое говорю, - у мамы лирического героя писателя Есеновского самые красивые пятки, что у неё целых две ноги и даже две руки, что она очень красиво падает, болеет и плюёт (когда комар залетит ей в рот)? Знаете ли вы, что донжуанский список ученика 675-й школы Виктора Кукушкина насчитывает, в отличие от пушкинского донжуанского списка, целых девять номеров, и это, конечно, далеко не предел, потому что, во-первых, Вите не под 30 лет, как было Александру Сергеевичу, когда тот составлял по просьбе барышень Ушаковых собственный реестр, а всего лишь десять, а во-вторых, потому, что знаменитой голливудской актрисы Скарлетт Йохансон в пушкинском списке не было - по той, видно, причине, что наш великий поэт был "невыездной", то есть власти его за границу не выпускали, а Кукушкина никто на привязи не держит - он сам не едет, так как Валентина Михайловна Поликарпова, Витина учительница, ничуть не хуже американской кинозвезды, а семилетняя Катя Мухаметдинова ещё и покруче будет... Ну а кроме мамы, учительницы, Скарлетт Йохансон и девятилетней тэквондистки Эльвиры
Семирамидской, автор немало рассказывает и про другие любви-любови, например, к самому себе - маленькому, то есть к своему детству, когда всё на свете было не такое, как сейчас, лучше, чем сейчас, да и сам этот свет тоже. Ведь, посудите сами, кто из вас, к примеру, способен рассказать друзьям, каков на вкус большой палец вашей левой ноги, а он ведь точно вкусный, что легко подтвердили бы, кабы умели уже говорить, ваши младшенькие братишки, гугукающие сейчас в колыбели, как когда-то гугукали и вы, и я, и даже сам Есеновский. А ещё в этой книжке, что сплошь про любовь (у неё ведь и само название о том же говорит), автор сильно посмеялся над тем, что мы любим, как мы любим и, самое главное, как мы об этом рассказываем. В цикле "Истории счастливой любви" вы можете прочесть, как мы, девчонки, рассказываем о своих влюблённостях, а также просмотренных сериалах подружкам; как мы, взрослые мальчишки, изготавливаем эти самые "мыльные оперы" и так далее, едва ли не до бесконечности. Ну и, конечно, не забудем о мальчике Юре, который сегодня Юра, завтра Вася, послезавтра, например, Артур, а намедни купил себе в магазине брата, сестру, жену, тёщу, деверя с золовкой и тому подобную родню до бесконечности.
В общем, если хотите похохотать беззаботно и не бессмысленно, если хотите вдоволь наудивляться тому, как много самых неожиданных смыслов можно извлечь из самых обыкновенных слов и положений, советую вам почитать замечательно остроумные и чуть абсурдистские тексты Михаила Есеновского.
Другой вид юмора – и нахальный, эпатажный, и в то же время лирический, и даже немножко грустный - в большом разнообразии представлен в сборнике рассказов Ксении Драгунской "Честные истории". Младшая дочка, поздний ребёнок в семье знаменитейшего детского писателя, "папы" сверхпопулярного уже полвека школьника Дениски, Виктора Юзефовича
Драгунского, она - очень известный драматург и прозаик, как говорится, настоящая дочь своего отца. Она так же весела и остроумна, так же лирична и человечна, как писатель Драгунский. Может быть, пока ещё она не создала своего Дениску - вот такого же, как папин, чтоб пяток поколений считали этого мальчишку своим любимым литературным героем, чтоб читали и перечитывали наизусть известные рассказы и в детстве, и в отрочестве, и в юности, и в зрелости, и в старости, и даже напоследок, чтоб уйти легко и с улыбкой... Но - уверен - создаст! Да и создала ведь уже, пусть не Дениску, а Ксюху, лирическую героиню, alter ego, ужасно похожую на саму себя - и совершенно другую. Так ведь, Ксения Викторовна, мы с ребятами всё правильно поняли? Как вы думаете, друзья мои, подтвердит ли наше предположение автор этих чудесных рассказов, в которых смех и слёзы с первой страницы берутся за руки, как лучшие друзья или родные братья, и неудержимо - навзрыд и до колик - влекут нас в мир придуманный и невыдуманный, в мир, где жила и живёт самая смешная, милая и добрая девчонка Москвы? Поживём - увидим, а если я что-нибудь узнаю, непременно расскажу вам при встрече.
И ещё два слова о рассказах Ксении Драгунской. Они смешат и немножко печалят и неизменно заканчиваются прямым обращением к читателю. Примерно так, как заканчивается самый последний в книжке рассказ: "Дружочек мой дорогой! Наверное, тебе часто говорят: "Ах, как ты вырос!" Или рассказывают какие-нибудь истории про то, как ты был совсем маленьким. И, наверное, тебе это уже здорово надоело. Но ты не сердись, потерпи. Постепенно это кончится. Даже совсем быстро. Просто тех, кто помнит тебя маленьким, будет постепенно становиться всё меньше и меньше. А потом они и вовсе кончатся".
И это истинная правда, друзья мои, и в этом, наверное, и заключается самая главная тайна творчества - помнить и воскрешать тех, кто помнил тебя маленьким. Ксении Драгунской было всего шесть лет, когда умер автор "Денискиных рассказов".
Помнить и воскрешать, впрочем, можно по-разному. Ироничнейший и лапидарнейший из писателей, также хорошо нам знакомый Сергей Георгиев, вот уже много-много лет помнит и воскрешает хорошую литературу - ту, которую мир в беззаботности своей в последние полвека стал подзабывать. Например, средневековую - европейскую и китайскую, а также более позднюю европейскую, пародировавшую старую восточную или стилизовавшуюся под неё. Воскрешает он её, правда, по-своему, а может, по принципу: история повторяется дважды, первый раз в виде трагедии, второй раз – в виде фарса. От этого, надо заметить, воскрешённая литература хуже не становится - Георгиев безусловно талантлив. В сборнике рассказов "Коржиков", помимо нескольких вполне современных детских историй, представлены два больших цикла, вмещающих много-много маленьких текстов - рассказиков или даже почти анекдотов - каждый.
Первый цикл, "Король Уго Второй, победитель драконов", безумно ироничен, а порой залихватски весел, второй, "Запахи миндаля", - иронично-грустен и философичен, что для писателя тоже совершенно естественно, ведь по профессии он философ. Однако для того, чтобы понять георгиевский юмор, георгиевскую философичность и георгиевское мастерство 
в полной мере, надо много-много что прочитать. А именно большую кучу старинных рыцарских романов - и в стихах и в прозе, таких авторов, как Кретьен де Труа, например, или Вольфрам фон Эшенбах, и ещё много других такого же рода книг, конечно, "Дон Кихота" Сервантеса и "Смерть Артура" Мэлори (и вообще как следует познакомиться с мировой Артурианой), а помимо того, и познакомиться с творчеством поляка Юлиана Тувима и нашего замечательного писателя старшего поколения Феликса Кривина. И конечно же, почитать как следует Козьму Пруткова! Всё это - для того, чтобы всласть начитаться анекдотами про "Короля Уго Второго, победителя драконов". Ах да, ещё надо для этого прочитать множество оригинальных старинных историй про этих самых драконов и заодно не меньшее множество современных стилизаций и пародий нескончаемой драконьей саги. И только тогда вы по-настоящему почувствуете, какое чудо сотворил Сергей Георгиев.
Точно то же самое необходимо сделать и для того, чтобы в полной мере понять и проникнуться "Запахами миндаля", которые потребуют предварительного чтения множества древнекитайских, средневековых китайских, классических европейских и современных книжек. Вот, например, некоторых, не самых распространённых сказок Андерсена...
Впрочем, с другой стороны, вообще-то... можно обойтись и без этих университетов и читать только книжку "Коржиков" - всё равно будет весело, грустно, интересно, одним словом - здорово! А потом, напрыскавшись, наусмехавшись, нахохотавшись, потом уже - читать всё перечисленное выше и добрым словом вспоминать Сергея Георгиевича за то, что своими ироничными стилизациями открыл он вам наиволшебнейший из миров - мир классической художественной литературы. И жизнь ваша станет осмысленнее, а память длиннее. А добрая память и должна быть длинной, как у одного из героев "Запахов миндаля", бедняка Цу, о чём говорится в крохотной, но замыкающий длиннющий - в тысячелетия - литературный ряд притче "Казан".
Вот она, эта притча. Прощаясь с вами до следующих встреч, привожу её целиком.
"Однажды бедняк Цу взял в руки пустой казан, понюхал его и сказал своей жене:
- Добрая моя жена, когда-то в этом казане была приготовлена великолепная утка по-пекински с тонкими, нежными приправами.
- Неужели с тех пор сохранился запах? - удивилась жена Цу.
- К сожалению, нет, - вздохнул бедняк Цу. - У меня память гораздо длиннее, чем у этого казана".
в полной мере, надо много-много что прочитать. А именно большую кучу старинных рыцарских романов - и в стихах и в прозе, таких авторов, как Кретьен де Труа, например, или Вольфрам фон Эшенбах, и ещё много других такого же рода книг, конечно, "Дон Кихота" Сервантеса и "Смерть Артура" Мэлори (и вообще как следует познакомиться с мировой Артурианой), а помимо того, и познакомиться с творчеством поляка Юлиана Тувима и нашего замечательного писателя старшего поколения Феликса Кривина. И конечно же, почитать как следует Козьму Пруткова! Всё это - для того, чтобы всласть начитаться анекдотами про "Короля Уго Второго, победителя драконов". Ах да, ещё надо для этого прочитать множество оригинальных старинных историй про этих самых драконов и заодно не меньшее множество современных стилизаций и пародий нескончаемой драконьей саги. И только тогда вы по-настоящему почувствуете, какое чудо сотворил Сергей Георгиев. Точно то же самое необходимо сделать и для того, чтобы в полной мере понять и проникнуться "Запахами миндаля", которые потребуют предварительного чтения множества древнекитайских, средневековых китайских, классических европейских и современных книжек. Вот, например, некоторых, не самых распространённых сказок Андерсена...
Впрочем, с другой стороны, вообще-то... можно обойтись и без этих университетов и читать только книжку "Коржиков" - всё равно будет весело, грустно, интересно, одним словом - здорово! А потом, напрыскавшись, наусмехавшись, нахохотавшись, потом уже - читать всё перечисленное выше и добрым словом вспоминать Сергея Георгиевича за то, что своими ироничными стилизациями открыл он вам наиволшебнейший из миров - мир классической художественной литературы. И жизнь ваша станет осмысленнее, а память длиннее. А добрая память и должна быть длинной, как у одного из героев "Запахов миндаля", бедняка Цу, о чём говорится в крохотной, но замыкающий длиннющий - в тысячелетия - литературный ряд притче "Казан".
Вот она, эта притча. Прощаясь с вами до следующих встреч, привожу её целиком.
"Однажды бедняк Цу взял в руки пустой казан, понюхал его и сказал своей жене:
- Добрая моя жена, когда-то в этом казане была приготовлена великолепная утка по-пекински с тонкими, нежными приправами.
- Неужели с тех пор сохранился запах? - удивилась жена Цу.
- К сожалению, нет, - вздохнул бедняк Цу. - У меня память гораздо длиннее, чем у этого казана".
В том литературном "казане", где хранится память о прошлом, друзья мои, восхитительный аромат настоящей красоты не переводится никогда. Надо лишь почаще открывать тот чулан, где казан хранится.
«Пёстрые заплатки на полотне бытия, или Весёлые и грустные, хитроумные и безыскусные истории нашей жизни в рассказах для детей и взрослых»
Год издания: 2010
Новые публикации
06.04.2024
20.02.2024
27.10.2023
