Персеваль

Кретьен де Труа

М.: ЭКСМО. - 432 с.

Год издания: 2006
Рецензент: Распопин В. Н.

ДОЛГО ЛИ ОТДЫХАТЬ КРЕТЬЕНУ?

 

Русский читатель со стажем хорошо знаком с творчеством Кретьена де Труа, французского поэта XII века, одного из лучших авторов той славной плеяды провансальских трубадуров, немецкоязычных миннезингеров, французских труверов, которая предшествовала эпохе Возрождения. Предшествовала во всех смыслах: общекультурном, духовном и собственно литературном.

В небольшой по определению рецензии невозможно подробно обсудить этические и эстетические идеалы целой эпохи, потому заинтересовавшихся вопросом молодых людей отошлю к статьям, сопровождающим советские издания поэм Кретьена, выходившие в 70-80-е годы прошлого столетия в популярных и многотиражных сериях "Литературные памятники" и "Библиотека всемирной литературы", ко второму тому восьмитомной "Истории всемирной литературы", к превосходной монографии крупнейшего отечественного специалиста в области средневековой словесности А.Д. Михайлова "Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе" (2-е изд.: М.: КомКнига, 2006), наконец, к собственным лекциям по истории зарубежной литературы для старшеклассников, в которых на доступном учащимся уровне изложены основополагающие черты средневековой и проторенессансной европейской культуры (http://knigorod.gmsib.ru). Здесь же достаточно, наверное, просто напомнить читателю о том, что именно в XII веке впервые практически за тысячелетие имена людей, пишущих стихи и музыку, начали становиться известными читающему миру. И дошли до наших дней. Кретьен де Труа был одним из первых западноевропейских сочинителей, кто не стремился остаться безымянным, напротив, в каждом из своих текстов он повторял (и зачастую - не единожды): "...сочинил Кретьен". То есть знал себе цену, понимал, что талантлив и оригинален. Иными словами, Кретьен ощущал себя личностью в эпоху, когда, вообще говоря, личность на весь мир была только одна - Бог, ну две - Бог и папа, пусть даже три - Бог, папа и сюзерен. И право на то имел, ибо был одним из лучших среди тех, кто научил современников рыцарскому, то есть по тем (да и не только по тем) временам гуманистическому отношению к бытию.

Вероятно, Кретьен, проживший немалый для поэта, тем более для поэта средневекового, шестидесятилетний век, написал больше, чем мы сегодня можем прочесть, но и того, что до нас дошло, вполне достаточно, чтобы отчетливо представлять мощь его гения и масштаб сделанного поэтом.

Говоря очень коротко, Кретьен де Труа написал несколько (до нас дошли пять, а было, по-видимому, семь или восемь) полновесных романов в стихах (очень хороших стихах), в которых первым или одним из первых ввел из области устных преданий, сказаний и прочих "дел давно минувших дней" в живую, активно читаемую и обсуждаемую литературу, во-первых, тему короля Артура и рыцарей Круглого Стола; во-вторых, вместе с ней, как уже было сказано, сам рыцарский идеал; в-третьих, задал и разработал (в средневековой литературе тоже, по-видимому, первым) вечную дилемму работа - любовь (то есть проблему выбора между общественной деятельностью и личным счастьем); в-четвертых, подарил (или подкинул - это с какой стороны посмотреть) человечеству вечную загадку Грааля вкупе с Копьем судьбы, загадку, над которой не устают и нынче стараться всяческие дэны и прочие брауны.

Последний "подарок" - как раз из той самой книжки, которую я здесь и рецензирую, из неоконченного по причине смерти автора романа в стихах "Персеваль". (О Персевале, добавлю в скобках, равно как и о Ланселоте, и о Гавейне (Говене) Кретьен, вероятней всего, тоже написал первым.)

Кто такой Персеваль? Последний рыцарь Артурова двора, которому суждено было искать и, может быть, в отличие от прочих витязей (искали - все), отыскать священную и, конечно же, волшебную чашу, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого Христа. Сей поиск стал последним подвигом величайшего рыцарского круга, как раз накануне его, круга, гибели. И скорее всего - подвигом, благодаря заведомой своей невыполнимости как раз и приведшим круг пусть прекраснодушных, но все-таки солдат - грешников и убийц - к уничтожению. Разнообразные "может быть" да "скорее всего" украшают этот текст именно оттого, что Кретьен умер, не добравшись до развязок многих и сложных узлов своего длинного, хитросплетенного романа, повествующего отнюдь не об одном только Персевале.

Историю же этого героя широкий отечественный читатель ранее знал прежде всего из опубликованного в 70-е гг. в томе "Средневековый роман и повесть" "Библиотеки всемирной литературы" романа в стихах немецкого поэта Вольфрама фон Эшенбаха "Парцифаль", представляющего собой книгу (кстати, превосходную) по мотивам поэмы Кретьена, то есть, как сейчас сказали бы, римейк. Прочие четыре вещи великого трувера мы имели в достаточно адекватных поэтических переводах.

И вот, летом 2006 г. на прилавках книжных магазинов появилось первое (и для тех, кто любит средневековую литературу - долгожданное) издание на русском языке последнего, неоконченного шедевра старинного французского поэта, вышедшее в популярной книжной серии "Антология мудрости" крупнейшего постсоветского издательства ЭКСМО. Издание на внешнем уровне превосходное: плотная бумага, красивый многоцветный переплет, трехцветная печать, стилизованные под готику шрифты поэтических вставок, красивые буквицы, выполненные на основе известнейших старинных живописных и графических работ, почти полное отсутствие опечаток и ошибок (почти - потому что в двух-трех случаях нетвердое знание правописания "не" и "ни" с глаголами подводит-таки корректоров С. Никулина и И. Коновалову), толковое и в то же время недлинное предисловие В. Татаринова, наконец, удобный для чтения "поэтический" формат книжки...

Иными словами, формально - издательская удача. Но так, пожалуй, лишь по форме. По содержанию же - увы. Прежде всего: ожидая встречи с поэзией, под красивым переплетом мы находим презренную прозу.

Я охарактеризовал прозу пересказа, выполненного Д. Вишневским, презренной (полагаю, все помнят, кто здесь цитируется) вовсе не потому, что она так уж плоха или вовсе беспомощна. Отнюдь. Она вполне читабельна. Как газета. Или как ЭКСМО-вский же нуарный покет-бук. А некоторые страницы (те, скажем, где рассказывается о впавшем в молитвенный столбняк герое, вперившемся в три капли крови на снегу, напомнивших ему о возлюбленной, забытой в погоне за недостижимым и непостижимым) прямо недурны. Но вот в целом текст Д. Вишневского ни к поэзии Кретьена, ни даже к привычной для опытного читателя стилизации под средневековую прозу - всегда цветистую, порой темную, порой забавно-простодушную, всегда метафоричную, волшебную, необычную, оригинальную, неизменно художественную, интригующую, и уж никак не "деловую", а именно развлекающую или поучающую развлекая, увлекая читателя (слушателя) - отношения не имеет.

Собственно, этот текст не имеет отношения даже к понятию "перевод". Это именно пересказ, что читателю со стажем, почему-либо не обратившему внимания на выходные данные книги, становится понятно, едва лишь он взглянет на странную, кажущуюся беспорядочной нумерацию глав - точнее на зачем-то приводимые отдельные, из разных сотен, номера строк оригинального стихотворного текста перед каждой коротенькой главкой. И пересказ сильно сокращенный - такой, каким пользуются при издании на русском языке старых зарубежных романов, переведенных в разряд детского чтения. Слов нет, иные пересказы бывают лучше оригинального текста (то же, к примеру, "Путешествие Нильса" С. Лагерлёф), но не этот, предназначенный ведь не детям, а... А кому, позвольте спросить, он предназначен? Специалисты читали Кретьена в оригинале, серьезного читателя, не знающего старофранцузского языка, подобное издание все равно не удовлетворит... Может быть, имелись в виду школьники? Это уж и вовсе не смешно...

Итак, посредственная проза, трудно представимый адресат. Неужели все, что касается содержания этой книжки, столь уж беспросветно?

Пожалуй, нет, не все. Есть ведь еще стихи, пусть и набранные прозаическими периодами. Разумеется, коротенькие и не слишком частые стихотворные вставки (перевод - И. Евсы) издание не спасают, но хоть как-то скрашивают общее впечатление, несмотря даже на непривычный и, несомненно, не соответствующий оригиналу размер.

Что же в итоге? В итоге эта, можно думать, чисто издательская акция (кто же без твердой издательской гарантии, или заказа, возьмется за столь неподъемный труд?), похоже, оказалась напрасной. Ни специалиста, ни серьезного читателя она удовлетворить не может, легко же обходящемуся вовсе без чтения школьнику никакой Кретьен не указ. Что, кстати, вполне понимают и сами издатели, недаром ведь решение перевести старую поэзию безвременной прозой автор предисловия В. Татаринов ничтоже сумняшеся объяснил тем, что стихов теперь будто бы никто не читает. Посему - продолжаем мы - вернуть читателю "Персеваля" можно только одним способом: убрав из книги Кретьена. Кретьена не будет, литературы не будет, зато и скучно тоже не будет.

Да кому же опять-таки, господа?!.

Те, кто не только газеты и ЭКСМО-вские нуары пролистывает, кто читал, например, современные - не пересказы даже - честные переводы Нового Завета, знают, что в них остаются только слова, а Слово, увы, безвозвратно исчезает. Лед замораживает пламень. Или, точнее, превращает его в комфортабельное тепло. "О, если б ты был холоден или горяч!.. " Помните, как дальше? Вот так и здесь, в очень качественно изданной книжке, набранной даже почти вовсе без ошибок (ну что там парочка "не" вместо "ни"!..), с красивыми трехцветными буквицами... Приключения есть, а литературы нет. И Кретьен по-прежнему... отдыхает в Труа.

Печально, очень жаль, но резюмировать придется следующим образом: акция издательства ЭКСМО понятна, даже слишком понятна, если иметь в виду формальное лидерство на книжном рынке и прочие коммерческие интересы самого издательства, но для читателя она совершенно бессмысленна, если не вредна. Поскольку она из того же ряда, про который давненько уж было сказано: человечество делится не на тех, кто читал "Братьев Карамазовых", и кто не читал их, а на тех, кто смотрел их по телевизору, и на тех, у кого даже на это сил не хватило.

Впрочем, если под крышку красивого переплета не заглядывать, тогда, что ж, и такие книги можно выпускать, но честнее - и по отношению к литературе, и по отношению к немногим ее верным старателям - было бы все же издавать подобный суррогат в свое время - после того, как порядочное издательство выпустит адекватный классическому первоисточнику поэтический перевод.

Долго ль еще отдыхать Кретьену?

«Персеваль»
Год издания: 2006

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я