Тропой Пилигрима, или Шесть путешествий к самому себе. Часть 1

Рассказы старого книгочея

 

Год издания: 2009
Рецензент: Распопин В. Н.

    Добрый день, друзья мои!
    Сегодня мы собрались для того, чтобы поговорить о книжках уже известной вам серии "Тропа Пилигрима", которую издает московский Центр "Нарния". В общем, эта серия уже хорошо нам известна. Мы читали и обсуждали вышедшие в ней книги Кэтрин Патерсон, Джин Литтл, Джуди Блум, Майи Войцеховской и Владимира Файнберга. Сегодня - по просьбе наших библиотекарей - мы поговорим ещё о шести повестях, вышедших в серии за последние годы. Или точнее - сегодня и послезавтра, поскольку книжек у нас шесть и за одну встречу мы вряд ли успеем все их обсудить.
    Вообще говоря, эта серия не представляется мне образцовой - как правило, книжки, входящие в нее, весьма похожи одна на другую, на языке оригинала вышли много лет назад и до сих пор внимания наших издателей не привлекали. Почему? Я думаю, потому что уровень их не слишком высок, истории, рассказанные в них, вторичны, если не третичны, а сами повествования изложены или, может быть, переведены так, что, прочитав их без восторга, через месяц-другой уже и не вспомнишь, о чем там шла речь.
    Возможно, что издатели подбирают книжки по остаточному принципу, то есть переводят то, что осталось - то, что не привлекло, например, "самокатовцев" или питерскую "Азбуку". Может быть, причина в чем-нибудь другом - не знаю, но и решительно не пойму, чем, например, так уж хороши повести Кэтрин Патерсон, коих вышло в "Тропе" уже немало. Мы с вами обсуждали три из них, придя к выводу, что пишет она неплохо, но и не более того, а самая популярная ее повесть "Мост в Терабитию" хоть и понравилась в Голливуде настолько, что там сняли по ней кино, однако без всякого сомнения уступает повести "Иакова Я возлюбил", по которой кино снимать не стали.
    Я думаю, что самая главная беда и повестей Патерсон, и - за некоторыми исключениями - всей серии "Тропа Пилигрима", которая основывается прежде всего на книжках американских писателей, именно в нем, в Голливуде, и заключается, в том, что авторы ориентируются на вкусы и требования киношников, трепетно ожидая, что их сочинения заметит "фабрика грёз" - и прольётся на них тогда золотой дождь удачи. Потому и похожи книжки серии одна на другую, как близнецы, потому и не оставляют по прочтении, как сейчас любят говорить, никакого послевкусия.
    Впрочем, сказанное не означает, что в "Тропе Пилигрима", в серии о том, как прийти молодому человеку к самому себе, найти себя, стать собой, иными словами - стать человеком, всё одинаково посредственно. Мы с большим удовольствием и пользой читали недавно повесть Владимира Львовича Файнберга "Приключение взрослых", которую, правда, "Нарния" открыла не сама, а лишь переиздала после многолетнего несправедливого забвения; нам, как я только что сказал, понравилась в свое время повесть Кэтрин Патерсон "Иакова Я возлюбил", неплохи также были и книжки Майи Войцеховской "Тень быка" и повести Джин Литтл, по крайней мере, первая - "Неуклюжая Анна". В этот раз нам тоже предстоит встреча с удивительной книгой, содержащей две маленькие повести испанского писателя Хосе Марии Санчеса-Сильвы о мальчике Марселино, воспитанном нищими монахами-францисканцами. Впрочем, эту книжку мы оставим напоследок и, стало быть, говорить о ней будем не сегодня.
    Теперь же пролистаем три книжки американских авторов, популярных в США, как сообщают издатели "Тропы Пилигрима" уже многие годы. В том, однако, что они будут популярны многие годы и у нас, я сомневаюсь. Но по порядку...
    Начнем с книжки уже упомянутой Кэтрин Патерсон. Она называется "Странствие Парка" и рассказывает о том, как неуклюжий городской мальчик, мечтающий стать героем наподобие рыцарей короля Артура, пытается разгадать тайну собственного происхождения, ведь он живет вдвоём с мамой, а об отце знает только, что тот погиб во Вьетнаме, во время позорной войны, которую много лет огромная держава вела против крохотной азиатской страны. Но ведь был же у него отец - летчик, герой!..
    Герой ли? Почему мама никогда не рассказывает Парку об отце? Есть ли у Парка родственники с отцовской стороны? Где они и кто они? И кто он сам, Паркингтон Уаддел Броунтон Пятый? И если он - Пятый, а отец, стало быть, был Четвертым, тогда жив ли Паркингтон Третий?..
    И в один прекрасный день Парк, воображая себя Персивалем или Гаретом, алчущим святого Грааля, отправляется на поиски и открывает для себя совсем другой мир, где найдёт не только ответы на свои вопросы, но и встретит близких людей, которые сначала покажутся ему далёкими и недружелюбными, а потом помогут мальчику понять не только молчание матери, но и самого себя. Парк научится любить других людей, не похожих на него и его мать, он поймёт, что каждый человек и хорош, и плох по-своему, что каждый достоин его, Парковой, любви и заботы - и в этом-то именно и состоит Господня тайна бытия. Но прежде герою предстоит стать героем, то есть пройти многие испытания, быть может, и не менее сложные и опасные, чем те, что проходили его любимые рыцари Круглого Стола. Вот, например, научиться доить коров, спасти случайно подстреленную ворону, узнать в страшном, обезображенном инсультом старике - собственного деда, того самого Паркингтона Третьего, полюбить его мужественную светлую душу, тающуюся в обезображенном, немощном теле.
    Это, конечно, антивоенная повесть, книжка о гуманизме, о том, что для того, чтобы победить по-настоящему, надо победить самого себя, сложить оружие, не устрашиться  открыть свое сердце добру того, кто кажется противником, ведь рождается-то каждый человек добрым, ибо зло по своей сути бесплодно.
    "Странствие Парка" еще и романтическая повесть, ведь в ней есть не только герой, но и героиня, подобно Парку, совсем не похожая на прекрасных дам из Артуровых легенд. Она, пожалуй, и сама - рыцарь, и Парк поймет это, пройдя испытания, чуть раньше, чем поймёт самого себя.
    Рекомендую ли я вам книжку Кэтрин Патерсон? Разумеется. Так ли уж она хороша сама по себе? Не уверен. Дело в том, что я читал много подобных книжек, "Странствие Парка" ничем из ряда не выделяется, но и не хуже прочих. В том, вероятно, и недостаток ее. 
    Другая книжка из тех, о которых мы поговорим сегодня, называется "Шпионка Гарриет". Она экранизирована, одноимённый фильм, как и повесть, среднего качества, вы легко найдёте в Сети. "Шпионку" ещё в 1964 году написала американка Луис Фитцью. В данном случае "Луис" - не мужское имя, а буквальный перевод с английского, логичнее было бы, наверное, перевести имя писательницы как "Луиза". Я здесь так и буду её называть. Фитцью написала немного и, по-видимому, "Шпионка Гарриет" у неё единственная сколько-нибудь интересная вещь - потому, что в большей или меньшей степени эта книжка автобиографична. Луиза росла без матери, переменила множество школ и работ, рано умерла, ни в чём не добившись успеха, за исключением этой вот истории про заносчивую, самовлюблённую графоманку "Шпионка Гарриет" в США очень популярна, недаром же Голливуд экранизировал книжку аж через тридцать пять лет после её появления на рынке.
    Переводчица Ольга Бухина в послесловии коротко и ясно изложила достоинства книжки, особо добавить к ее тексту нечего, разве прокомментировать пассаж о том, что Нью-Йорк  - неназванный, но важный герой повести. Это на самом деле так, хотя мне и кажется, что подобная история с тем же успехом могла бы произойти в любом другом крупном городе (да и не в крупном тоже), причем не только в Америке, ведь графоманы встречаются везде. По крайней мере, раньше встречались. Сейчас, вероятно, их стало намного меньше, поскольку профессия писателя утратила, в общем, престижность, а литература практически полностью уступила позиции популярной беллетристике.
    Но разумеется, в другой стране и в другом городе Гарриет, скорее всего, подглядывала бы за жизнью совсем других людей. Возможно, жертвы ее любопытства были бы менее колоритными людьми - все-таки Нью-Йорк, помимо прочего, - столица космополитизма, и мы не прочли бы самых ярких страниц этой книжки - про американских итальянцев, но прочли бы, возможно, не менее забавные страницы, скажем, про американских южан.
    Одним словом, лучшая, сильнейшая сторона книжки Луизы Фитцью - это именно собрание графических зарисовок взрослых и юных нью-йоркцев середины ХХ века. До полноценных портретов дело, конечно, не доходит, ведь эти шаржи принадлежат как бы перу не взрослого, сложившегося человека и писателя, а девочки-подростка, пусть и остроумной, наблюдательной, язвительной, каждую мысль свою, каждое впечатление, каждое чем-то заинтересовавшее ее высказывание тут же по горячим следам заносящей в блокнот. Ведь она непременно станет писательницей, да не просто, а знаменитой писательницей. Может ли настоящая американка мечтать о меньшем?
    Так вот и получается, что с детских лет, еще не научившись находить и пестовать искусство в себе, Гарриет уже пестует себя в искусстве, зорко глядя по сторонам, чтоб занести в блокнот "все впечатленья бытия", и - ничего, точнее никого вокруг не замечая. Наблюдая соседские нелепости и не видя чужих страданий, не ощущая боли ближнего, его обид, иронизируя, но не сострадая и т.п.
    Для того, чтобы стать писателем, сначала необходимо сделаться шпионом - так считает героиня, и в общем-то это справедливо, но лишь отчасти. От малой части. К концу книжки на собственном горьком опыте, всех разобидев, потеряв немногих настоящих друзей, Гарриет убедится: для того, чтобы стать писателем, шпионкой, даже хорошей, удачливой шпионкой быть недостаточно, надо прежде всего быть человеком. А чтобы быть человеком, надо сначала им стать. А это трудно, уж никак не легче, чем стать писателем. И начинать-то надо именно с того, чтобы стать человеком, потому что, если человеком не будешь, то и писателем не станешь. Разве что шпионом... А Гарриет, шпионка Гарриет хочет стать писательницей. 
    А как вы думаете, что главное для писателя: зорко видеть, точно описывать, справедливо судить или что-то другое, например, уметь любить, то есть не просто различать добро и зло, но уметь увидеть и показать добро под оболочкой зла?
    Гарриет не сразу приходит к верному пониманию природы творчества, несмотря даже на то, что у нее есть, вернее - был образец, с которого героиня могла бы лепить себя и как человека и как писателя. В конце концов она находит верную дорогу. Не к писательству пока что, а к самой себе. Но, как мы уже поняли, в жизни, в отличие от математики, прямая далеко не всегда бывает не то что кратчайшей, но и просто правильной дорогой к цели. Попробуйте-ка выйти по прямой из лабиринта!..
    В отличие от автора, по сути, одной книги, неудачливой и рано умершей Луизы Фитцью, американец Скотт О'Делл (кстати, по бабке потомок великого шотландца Вальтера Скотта), проживший более ста лет, написал их два с половиной десятка. Многие из его детских исторических повестей и популярны, и увенчаны литературными премиями, видимо, вполне заслуженно. "Тропа Пилигрима" представила на наш суд книгу, с которой началась карьера популярного беллетриста - повесть "Остров Голубых Дельфинов", написанную в 1960 году по реальным событиям. Точно так же, как за двести лет до того Даниелем Дефо был написан роман о Робинзоне Крузо. И так. И не совсем так. Дело вот в чём. Если прототипом Робинзона был реальный моряк по имени Александр Селкирк, действительно проведший в одиночестве несколько лет на необитаемом острове, то прототипом индейской девочки Караны, волей судьбы оставшейся в одиночестве на острове, была не только реальная индейская девочка, но и литературный герой Робинзон Крузо. Почему? Потому что о самой юной индианке, как рассказывает в послесловии к своей книге автор, известно очень мало. Жила она в середине XIX века, была спасена, получила приют в миссии Санта-Барбары, но о себе мало что смогла рассказать окружающим, поскольку на языке ее племени никто не говорил, а само немногочисленное племя к моменту ее спасения полностью вымерло. Короче говоря, узнать о Каране (само имя, кстати, тоже придумано автором) удалось лишь то, что она сумела объяснить с помощью жестов.
    Таким образом, история о девочке-подростке, единственной обитательнице необитаемого Острова Голубых Дельфинов выдумана Скоттом О'Деллом практически полностью, а точнее сказать, творчески переведена с книги Даниеля Дефо "Робинзон Крузо". В сущности, эти истории мало чем различаются. В "Острове" нет Пятницы, но есть друг человека собака. В "Острове" нет погибшего корабля, с которого Робинзону, однако, удается доставить в свое обиталище все самые необходимые для поддержания жизни вещи, но есть привычная героине среда обитания, ведь ее племя, увезенное за море миссией спасения, всегда жило на этом острове. Увезти должны были и Карану, но случай решил иначе. В "Острове" нет героя-мужчины, победителя морей и судьбы, зато есть девушка - настоящая скво, что в эпоху всепобеждающего феминизма вполне естественно, а мы, жители России, и всегда понимали, кто у нас действительно способен остановить коня на скаку и войти в горящую избу... 
    А вот чего нет в "Острове", в отличие от "Робинзона", - это философских размышлений о бытии. Впрочем, нет ведь их и в сокращенных, детских версиях романа Дефо, отчего, кстати, классический роман не становится ни хуже, ни лучше - он просто превращается в совсем другую книгу. Место философствований о смысле бытия английского джентльмена эпохи Просвещения в американской робинзонаде занимают восторженные описания дикой природы, размышления о судьбе, так сказать, уходящей натуры - вымирающего коренного населения Америки. Но главное здесь, как и в оригинальной робинзонаде, - действие, выживание. Героине приходится защищаться от представителей дикой природы, но и приручать их - насколько это возможно. То есть опять же идти вслед за Робинзоном.
    Куда? К себе самой по Тропе Пилигрима. Отличие этой книжки от двух других, сегодня представленных, в том, что квест Караны есть странствие более физическое, поскольку дух её изначально целен, силён и высок, и для неё выжить - означает не обрести, но, скорее, просто поддержать себя. Она состоялась как личность еще до приключения, в странствии своём она должна лишь не утратить себя. И ей это удаётся.
    Книжкой Скотта О'Делла, наиболее, наверное, симпатичной, пусть, разумеется, и наименее оригинальной из всех, о которых мы успели сегодня поговорить, давайте и завершим нынешний разговор. Встретимся вновь через два-три дня и завершим беседу о серии "Тропа Пилигрима". Нас ждет встреча с двумя историческими повестями и маленьким шедевром новой житийной литературы. Что это такое - скоро узнаем.
    До встречи!

«Тропой Пилигрима, или Шесть путешествий к самому себе. Часть 1»
Год издания: 2009

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я