Владимир и Марина

Сушко Ю.

М.: Вагриус. - 304 с.

Год издания: 2007
Рецензент: Распопин В. Н.

    Постоянный читатель моих записок о книгах уже не раз встречался с рецензиями или короткими аннотациями на издания этой, отчего-то никак не озаглавленной "вагриусовской" серии. В нее входят книжки о любви великих людей, ставшей их судьбой, о любви, в каком-то смысле создавшей творцов или переродившей их. Или о любви, пусть промелькнувшей, как метеор, но оставившей в жизни гения или в его творчестве неизгладимый след. Так, любовь Александра Блока и Любови Менделеевой (С. Сеничев. Александр и Любовь. М.: Вагриус, 2007) - это по-настоящему целая жизнь, любовь Бориса Пастернака и Ольги Ивинской (И. Емельянова. Пастернак и Ивинская. М.: Вагриус, 2006) - "блаженство и безнадежность" тютчевской вечерней зари, а любовь Ахматовой и Модильяни (Б. Носик. Анна и Амедео. М.: Вагриус, 2005) - эпизод, яркий и короткий, как праздничный фейерверк, в трагической биографии гениев. В серии вышла еще, насколько я слышал, книжка Вадима Баранова "Баронесса и Буревестник" - сокращенный вариант его известной работы "Беззаконная комета", посвященной роли М. Будберг в судьбе Горького, и книжка, о которой я расскажу ниже.

    Прежде, однако, несколько слов об авторе. Юрий Сушко родился в 1954 году в Запорожье, где живет и ныне. Историк, в прошлом школьный учитель и журналист, затем государственный служащий, чиновник. Ныне служит в Запорожской мэрии и, кроме того, является почетным академиком московской Академии социальных технологий и местного самоуправления. Все это не мешает ему, как, кстати, и множеству государственных чиновников до него, быть страстным поклонником творчества Владимира Высоцкого, но в отличие от них - настоящим архивистом, кропотливым исследователем жизни и творчества поэта-актера и по-своему вдохновенным биографом своего кумира. Это мое "по-своему" не следует воспринимать только как закавыку, хотя и вправду стиль Сушко мне, в отличие от Никиты Высоцкого, не понравился вовсе, однако своеобразное вдохновение, с каким автор составляет из чужих высказываний собственный паззл, несомненно, в книге присутствует. Ее беда, как, впрочем, беда и многих-многих других публицистических или биографических книг, так или иначе связанных с творчеством больших художников, а тем более - больших поэтов, каковым, безусловно, был и Владимир Высоцкий, в том, что авторы этих книг - вполне достойные, умные и благородные люди - напрочь лишены художественного дара, а жанр, в котором они работают, в наше время требует к тому же и некой принципиальной безвкусицы, или, точнее сказать, беспринципности в этом плане. Отсюда почти всякая нынешняя биографическая, а подчас и мемуарная книжка представляет собой этакую сортировочную в прачечной.

    К сожалению, участь всех покончивших самосожжением народных любимцев именно такова: после смерти быть выставленным на площади в чем мать родила. К еще большему сожалению, такую же участь устраиваем мы и тем, кто при жизни зачастую вовсе не был народным любимцем, даже и не мечтал о такой славе. Борис Носик написал о модильяниевском эпизоде в жизни Ахматовой очень тактично и талантливо, но, думаю, что и от такого прилюдного обнажения Анна Андреевна с ужасом бы открещивалась. Так то Ахматова, а что уж говорить о Высоцком!..

    Действительно, что уж говорить о Высоцком, коль скоро едва ли не первой выставила его голую персону на всеобщее обозрение любимая женщина и главная муза - Марина. Та, оправданию которой, по сути, и посвящена книжка Юрия Сушко. Написанная по образу и подобию знаменитой вересаевской работы "Пушкин в жизни", она, по существу, представляет собой свод разнообразных (pro i contra) высказываний современников о Высоцком. Но, в отличие от Вересаева, как автор присутствующего в своем своде материалов о Пушкине лишь в самом подборе и расположении текстов, Сушко к чужим высказываниям предлагает собственный, весьма, я бы сказал, заинтересованный комментарий, из которого в конечном счете читатель обязан сделать следующие выводы: 

    1. Марина прекрасная неподсудна, даже если и не во всем права, ибо была любима поэтом и своей любовью и заботой продлила ему жизнь на 8 - 10 лет, о чем почти единодушно говорят все близко знавшие эту пару современники;

    2. В посмертной истории, когда "Все кончилось. И началась распродажа", и от бывшего густого леса во все стороны полетели щепки, когда не пощадили ни Марины, ни даже отца поэта, винить никого не надо, хотя ближайшие родственники, то есть наследники, повели и до сей поры ведут себя не вовсе пристойно. По крайне мере, по отношению к Марине.

    А почему, собственно, не надо никого винить? Почему, собственно, не признать, что наследники поэта - сами-то никакие не поэты, не артисты, а просто люди, полагающие, что они действительно имеют право наследовать поэту, потому что являются, например, его детьми. Положим, это и так по нашим законам, но наследование наследованию - рознь. Для того, чтобы иметь моральное право унаследовать не квартиру, а писательский архив, надо обладать чем-то еще, кроме биологического родства, не так ли? Трудно получить истинное представление о том, кто прав, а кто виноват в посмертной истории поэта, живя в далекой провинции, да ко всему еще и не у моря, но, сдается, что если бы дети поэта унаследовали его талант, мы и в Сибири слышали бы о них не только в контексте имущественных скандалов.

    А Марина теперь - профессиональная писательница, не только мемуаристка, но и романистка. Впрочем, разве это не ясно было всем, кто в начале 90-х прочел ее первый роман "Владимир, или Прерванный полет"? Впрочем, конечно, нет, далеко не всем это было ясно, многие и впрямь восприняли это сочинение как чистейшей воды мемуар: вот, мол, таким он и был доподлинно, наш всенародный Володя. Ага, интересно, когда он в таком случае писал?

    Читатель, все вышесказанное за исключением первых абзацев, это не я вам говорю, это я своими словами пересказываю основные темы и, если угодно, задачи книжки Юрия Сушко "Владимир и Марина", честно говоря, не слишком сильно мне понравившейся, однако весьма и весьма сообщительной, ибо ведь, кроме того, о чем я уже рассказал, из нее можно узнать множество подробностей не только о Владимире и Марине, но и обо всем их окружении, начиная от предыдущих супругов поэта и актрисы и вплоть до обслуживающих линию Москва - Париж телефонисток ("Девушка, здравствуйте, как вас звать? Тома?") и даже тех породистых щенков, которых Владимир Семенович пачками вывозил из Москвы как презент состоятельным парижским приятелям Марины Владимировны. О тех, кто их любил, Владимира и Марину, и о тех, кто их не любил. Вы, сегодняшние, думаете: разве были, разве могли быть такие, кто не любил всенародного Володю? Тех, кто не любит, юноши, всегда бывает намного, намного больше... А как же всесоюзная любовь? Некий мудрец хорошо сказал по сходному поводу: "Так всегда и бывает - любят и съедят". Как? Да как угодно - хоть ревностью: кто, мол, больше всех любил Володю: Валера? Нет, Андрюша! Нет, Сева! Да нет же, Эдик!! Да какой Эдик, когда не Эдик никакой, а Миша!! Да какой Миша, кто такой, ей Богу Миша, вы что, шутите? Конечно же, Иосиф Давидович!..

    Ну, будет. Скажу так. Книжка Сушко (между прочим, издавшего, кроме "Марины и Владимира", в том же "Вагриусе" еще труд о других женщинах в жизни Высокого), конечно, скандальная, но некоторым образом возвышающаяся над банальным общежитским скандалом. Формально состоящая почти сплошь из жареных подробностей, она, пусть в небесах и не парит, тем не менее над житейской суетой все же приподнимается, по крайней мере в той части, где речь идет о самих Владимире и Марине, а не об их окружении. Происходит это, полагаю, именно благодаря авторскому комментарию. Ю. Сушко искренне любит своего героя, а настоящая любовь - все-таки чувство высокое. Меня, однако, книжка больше всего заинтересовала некоторыми высказываниями - неожиданно серьезными, взвешенными и даже мудрыми, несмотря на то, что почерпнул их автор, судя по приведенной в конце текста библиографии, не только из газет, теле- и радиопередач, но, кажется, даже вообще из полуподпольных листков или сайтов-однодневок. Парочку приведу ниже, чем и закончу рассказ об этой книжке, как уже сказано, достаточно любопытной, но и в "вагриусовской" серии отнюдь не лучшей и к разряду обязательных к прочтению, разумеется, не относящейся.

    Итак, два высказывания, очень разных, сделанных очень разными людьми, однако, как мне кажется, охватывающих феномен Владимира Высоцкого со всех сторон.

    Друг Вадима Туманова, близкого друга Высоцкого, о Марине и Владимире - о женщине и поэте: "Марина становилась все взрослее и мудрее, а Володя становился все инфантильнее и ребячливее. Он не видел, кто рядом с ним, он сам себе создавал кумиров, сам в них влюблялся" (С. 237).

«Владимир и Марина»
Год издания: 2007

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я