Моя театральная жизнь

Радзинский Э.С.

М.: АСТ. - 368 с.

Год издания: 2007
Рецензент: Распопин В. Н.

В рецензии на книгу об Александре II автора я уже представлял - таким, каким его вижу. В более развернутом или даже просто повторном представлении человек, которого знает и регулярно смотрит по телевизору вся страна, не нуждается. Потому представлю здесь только книгу, насколько это вообще возможно, ведь речь пойдет о мемуарах, а всякие мемуары и вдвойне роман, и вдвойне авторский текст. Почему? Потому что воспоминания есть невыдуманные рассказы лишь по идее. На деле же, как правило, любой невыдуманный рассказ как минимум наполовину выдуман. И еще вот ведь что: чувствуя некую особую ответственность перед будущим - ведь рассказы по идее опять-таки невыдуманные - автор, как Фантомас, сознательно натягивает на себя лишнюю маску: я, мол, не такой, как в романах, а вот какой!..

Печальный мудрец, с иронией взирающий на бытие лукавым глазом, - вот привычная маска Эдварда Радзинского. Печальный, чуть кокетливый, многоглаголящий и, главное, многознающий мудрец, который на самом-то деле знает, что ничего не знает, ибо пишет сейчас не о Наполеоне или Гришке Распутине, а про сладостно любимый и всласть же ненавистный театр, в котором незаметно прошел весь его, автора, век, а заодно и почти весь век двадцатый, про театр, неизменный и текучий, как сама жизнь, - вот та маска под маской, что предлагает как бы новое обличье писателя.

О чем рассказывает книга "Моя театральная жизнь"? Да что за вопрос, как о чем? О жизни советского драматурга Эдварда Радзинского, сумевшего преодолеть - нет, не любовь к театру - зависимость от театра, чтобы стать в литературе и на телевидении театром самому себе, так сказать, человеком-театром, даже в большей мере, например, чем были таковыми Мольер и Шекспир, сами сочинявшие пьесы, сами содержавшие труппу, сами осуществлявшие постановку и сами же себе выплачивающие гонорары. Впрочем, правильнее, наверное, сказать: не "сумевшего преодолеть", а "временно преодолевшего", ибо, конечно, тот, кто раз заболел театром, не излечится никогда, подтверждением чему новая пьеса нашего автора "Палач", написанная уже после того, как он, подобно злостному курильщику, бросил курить в последний, решительный сто сорок пятый раз - то есть расстался с театром навсегда.

А еще эта книга о самом театре, чей главный закон Радзинский формулирует примерно так: драматург пишет одну пьесу, режиссер ставит другую, а зритель видит третью. Да, у литературы посредников между автором и читателем действительно меньше, а ныне, в отсутствии редактора, таковых и вовсе нет, разве что компьютерщик, от степени похмелья которого во время набора очередного сочинения зависит уровень грамотности, с которым творец предстанет перед читателем. Но для театра приведенный закон на самом деле - правило. Можно сказать, что вся мемуарная книга Э. Радзинского написана в подтверждение этого закона: от начальных глав, рассказывающих о постановке в ТЮЗе его первой пьесы "Мечта моя Индия" до позднего "Палача", которого еще только предстоит поставить - за рамками настоящего издания мемуаров. Каждой страницей подтверждая приведенную формулу, автор и рассказывает о трех ипостасях жизни драматургического произведения (а с ним - и самого драматурга).

Первая ипостась - сочинение пьесы, начиная с того внешнего толчка, что послужил автору озарением: "Я это напишу!" до глубинного постижения того, "что же именно я напишу" и того, что получается на бумаге в итоге. Вторая ипостась - собственно, театр: режиссеры, актеры, сценографы - и то произведение, что принадлежит уже не столько драматургу, сколько театру - спектакль. Здесь читатель получает от автора, быть может, самые интересные, но и самые скупые страницы - недаром лукавая улыбка отображается во всех масках Радзинского - и комических, и трагических. Наконец, ипостась третья. Это жизнь и послежизнь спектакля. Не пьесы, нет - спектакля, ибо читают пьесы только профессионалы и сумасшедшие (не считая несчастных отличников, кому и поделом горе от ума). Нормальные люди пьесы смотрят. А видят - спектакли, причем видят не только то, что показывают, но и то, что увидеть способны. В общем-то, эта способность, помноженная на число откликающихся в печати и поделенная на количество посмотревших, вероятно, и называется индексом общественного резонанса. И об этом по идее и должны рассказывать любые театральные мемуары.

Но мы ведь живем в стране с особыми условиями существования. Тут, впрочем, ничего больше говорить не буду - автор сам блестяще сформулировал эту важнейшую, а может быть, и главную тему своей книги в интервью К. Лариной и М. Пешковой (радиостанция "Эхо Москвы"). Вот его лукавый афоризм: "Эта несчастная власть почему-то считала, что все плохое, что написано в какой-то плохой пьесе, касается ее". И далее еще добавил, что никогда не любил лукавить. И не лукавил. И мы верим, верим ему - и не лукавим сами. Никогда. А уж в этой статье - вообще ни-ни.

В принципе, все то, о чем я рассказал в предыдущих трех абзацах, и есть правдиво переданное содержание книги Эдварда Радзинского "Моя театральная жизнь". Только вряд ли такое описание удовлетворит читателя. Как? - воскликнет тот, кто видел на телеканале "Культура" четырехсерийную передачу "Мой театр". - А сюжет?.. А Фурцева?!. А Ливанов?!. А Доронина-то, Доронина?!! Что ж, и то верно: конечно же, есть в театральных воспоминаниях Радзинского сюжет - как и полагается, ведущий читателя за руку по жизни: от школы к институту и от пьесы к пьесе, есть заглавный герой, разумеется, сам автор, есть главные герои - его пьесы, и есть еще множество исполнителей ролей второстепенных и эпизодических. К чести писателя Эдварда Радзинского - все начертанные ярко, узнаваемые, оживающие на глазах, даже и те, чьи лица не знакомы всей стране по кинофильмам. Например, отец автора или друг отца, писатель Юрий Олеша, давший будущему драматургу и историку в детские годы незабываемые уроки (тоже своего рода спектакли) истории. Или великий режиссер Анатолий Эфрос, без которого, возможно, не было бы театра Радзинского, или театральный мэтр Юрий Завадский, коему посвящен, право же, прелестный литературный анекдот, из тех, что обречены сделаться хрестоматийными, если, конечно, "мальчики иных веков" не разучатся читать вовсе. Ну и, разумеется, присутствуют на страницах этой книги и Фурцева, и Доронина, и Ливанов, и Даль, и Миронов, и вся королевская рать - ошую и одесную, как... как те говорливые лисы, вороны и мартышки, что окружают знаменитого нашего баснописца, уж не одно столетие восседающего и над зверьем, и над человечеством в каменном своем кресле в Летнем саду.

Да не сочтет никто мои строки за преднамеренную обиду - я ведь, по примеру Эдварда Станиславовича, предлагаю читателю собственные, наполовину невыдуманные рассказы о читательских впечатлениях - и искренние, и лукавые. Как черт - обезьяна Бога, так критик - шарж на сочинителя.

Вообще-то, она и об этом тоже, лукавая love story от Радзинского. Впрочем, почему love story - от плутовского романа в ней ничуть не меньше. Прочтите!

«Моя театральная жизнь»
Год издания: 2007

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

Моя театральная жизнь

Новые публикации

ВИДЕОСЮЖЕТЫ