ПРАЗДНИЧНЫЙ ДЕНЬ (JOUR DE FETE)

Режиссер Жак Тати

Сценаристы: Жак Тати, Анри Марке, Рене Валера

Операторы: Жак Меркантон, Марсель Франши

Композитор Жан Ятов

Продюсер Фред Орен

Актеры: Жак Тати, Ги Декомбль, Поль Франкёр, Санта Релли, Роже Рафаль, Мен Вале, Бове, Делькассан и др.

Жанр: комедия

Производство: Франция, 1949
Год выпуска: 1949

Клоуны бывают разные: добрые и злые, веселые и грустные, рыжие и белые. А великие, то есть разом и веселые, и грустные, и рыжие, и белые, - великие клоуны бывают очень редко. В мировом кино таких, наверное, было всего лишь двое: Чаплин и Тати. Дело тут, я думаю, не только в артистическом таланте - дело в масштабе личности, ведь великий клоун в кино должен быть и артистом, способным сыграть все что угодно, и режиссером, и сочинителем, и даже философом. Ибо только философ способен одновременно видеть полярные стороны бытия и приводить их в своем творчестве к гармонии. А в чем заключается художественная гармония? Помимо многого и многого прочего, в способности видеть в плохом зачатки хорошего, а в порядке прозревать хаос.

Именно эта способность к гармоничному отображению полярностей, вкупе с некоторой (а с годами проявляющейся все отчетливее) склонностью к пессимистическому миросозерцанию, и является, по-моему, самой главной чертой творческой манеры Жака Тати, французского комедиографа русско-голландско-итальянского происхождения. Его дед носил фамилию Татищев и был последним посланником русского царя в Париже. И, быть может, оставил внуку в наследство черты той самой "загадочной русской души", что, говорят, отличает наших художников от их европейских собратьев. Важнейшая, видимая всем примета такого художника - умение заставить зрителя (читателя) смеяться сквозь слезы. Не хохотать до слез, а именно смеяться сквозь слезы. Этим-то умением и обладал в полной мере Жак Тати, актер-эксцентрик, прошедший школу мюзик-холла, в молодости снявшийся в нескольких забавных, не слишком отличающихся от голливудских короткометражных лентах, а первый свой настоящий, авторский фильм сделавший уже будучи зрелым 40-летним мастером.

Конечно, кинематографическая карьера Тати несопоставима с карьерой Чаплина ни по масштабу славы и широте признания, ни по количеству фильмов. И все же рискну сказать: в другом аспекте - качестве созданного - они едва ли не равновелики.

Но оставим сравнения. Не в них истина, тем более, когда речь идет о высоком искусстве, пусть и на примере "низкого жанра". Впрочем, кинематограф, как подлинный лидер массовой культуры, все жанры давным-давно смешал, не спрашивая на то разрешения у критиков. Потому нам теперь не до разделения на "низкое" и "высокое", даже и на талантливое и банальное. Нам бы ныне различать "живое" и "мертвое" - и то хлеб.

Но то - сегодня, а творчество Жака Тати было вчера. Впрочем, осталось навсегда.

В том, что это именно так, мог убедиться каждый, кто посмотрел ретроспективу картин великого комедиографа, показанную в первые февральские дни телеканалом "Культура". Уже первый полнометражный авторский фильм Тати, "Праздничный день", снимавшийся сразу после войны, предлагал зрителю действо и ожидаемое, и глубоко оригинальное. Дело в том, что, во-первых, автор объединил в своей картине два комедийных поджанра: комедию эксцентрическую, отчасти в чаплиновском духе, и комедию лирическую, отчасти в стилистике неореализма.

Во-вторых, Тати изменил представление о гэге. Он говорил: гэг не должен быть искусственным, то бишь придуманным. Гэг нужно самому увидеть в жизни и показать другим, лишь чуточку подретушировав. Потому его шутки выглядели в одно и то же время и смешными, и грустными, но щадящими, не оскорбительными для человека. Гуманными. А гуманизм - как раз и есть определяющее качество эстетики неореализма. И при всем том комедия у Жака Тати получилась не юмористической, а сатирической. Только эта сатира была опять-таки гуманной, исполненной любви к человеку, со всеми его странностями, недостатками и глупостями.

Наконец, в-третьих. Уже в "Праздничном дне" Жак Тати нашел своего, в самом точном смысле сего понятия демократичного персонажа. И это не только конкретный почтальон Франсуа (а в следующих фильмах - господин Юло), это - вообще, скажем так, наш чудаковатый сосед или даже родственник. Это - человек из нашего многоквартирного дома (или из нашего местечка, из нашего квартала), в каком-то смысле маргинал, добряк и чудак, недотепа, частенько попадающий впросак, однако на поверку чаще всего оказывающийся ловчее, умнее и порядочнее нас с вами.

Вообще-то и почтальон Франсуа, и типаж Тати (маргинал, добряк, чудак) - в принципе родился несколько раньше, что, кстати, тоже показал нам в своей ретроспективе канал "Культура". Франсуа промелькнул еще в короткометражке 1936 г. "Тренируй левую", повествующей о самозваном боксере - деревенском недотепе, не слишком удачно попытавшемся заменить вилы на перчатки. А спустя 11 лет он стал уже главным героем двухчастевки "Школа почтальонов", из которой, по настоянию продюсеров, и вырос через пару лет полнометражный "Праздничный день".

В этой самой 15-минутной "Школе...", в сущности, уже рассказана вся история будущего фильма, явлены все основные гэги, набросан характер главного героя. Но, тем не менее, это еще не Тати. Не тот Тати, которому нет равных. Почему? Потому что в короткометражной эксцентрической комедии еще нет пространства, нет атмосферы, нет того воздуха эпохи, что, по моему глубокому убеждению, играет в зрелых работах режиссера не меньшую роль, чем его столь счастливо найденный герой. Как нет, по большому счету, и множества эпизодических персонажей, которые вкупе составляют и другого главного героя Тати, и - в целом - мир его искусства. В качестве примера достаточно, кажется, привести одну лишь согбенную старушку, несколько раз появляющуюся в "Праздничном дне", чтобы без затей проковылять по солнечной улице, неизменно улыбаясь добродушному мирозданию, а всех встречных меньших наших братьев одаряя лаской натруженной старческой руки.

Другая причина художественной несопоставимости короткометражного фильма 1947 года с первым полнометражным шедевром мастера - отсутствие цвета. Цвет в фильмах Тати - вещь совершенно необходимая, ибо окружающий мир для этого художника столь же значим, сколько и человек. Интересно, что оригинальную версию "Праздничного дня", снимавшегося в цвете, современный зритель так и не смог увидеть - что-то не заладилось в лаборатории. Цвет сумели восстановить лишь спустя много лет, уже после смерти Тати, однако даже и черно-белый вариант этого совершенно необычного для французского кино тех лет фильма принес автору европейскую славу. (Хотя поначалу прокатчики не верили в успех.)

О чем же рассказывает в "Праздничном дне" Жак Тати? Да ни о чем, кроме того, что уже рассказал в "Школе почтальонов". Если не считать нас с вами, читатель, простых людей, среди которых нет ни отъявленных злодеев, ни героев без страха и упрека. Ведь мир Тати - наш мир (отчасти, к сожалению, уже безвозвратно утраченный, и эта утрата - главная тема позднейших лент режиссера), а его герои - именно мы - обыватели, хотим себя такими видеть или нет. Именно нас с вами, обычных людей, нельзя однозначно характеризовать как плохих или хороших. Мы - просто люди, зарабатывающие на жизнь так, как умеем. Мы - просто люди, живущие не столько так, как хотим, сколько так, как можем. И вовсе не потому, что живем в безжалостном мире. Мы таковы сами по себе. Мы решаем будничные проблемы, а иногда у нас бывают праздники. Как в том местечке, где работает почтальоном усатый и нескладный дылда Франсуа, целый день разъезжающий по пыльным дорогам на своем велосипеде. Франсуа знает всех, и его знают все. Многие подшучивают над ним, но беззлобно, с удовольствием угощают его стаканчиком вина, а он, в свою очередь, в любой момент готов слезть с железного своего коня, чтобы помочь нам советом или даже делом. Например, установить, не жалея сил и времени, праздничный столб посреди деревни.

А когда столб с грехом пополам будет установлен, это дело следует обмыть, а раз праздник, то и - как следует, исподтишка подсунув захмелевшему недотепе вместо очередного стаканчика вина стакан коньяка. А после, держась за животики от смеха, - поглазеть, как он, выбрасывая в разные стороны аистовы свои длиннющие, обтянутые потрепанными штанами ноги, танцует, приводя в замешательство наших барышень. А как натанцуется - завлечь его в передвижной кинобалаган, где показывают голливудское кино как раз по теме - о технических достижениях американской почты.

И вот уже наш пьяненький Франсуа оседлывает велосипед, как ковбой мустанга, и мчит по дороге, намереваясь перекрыть скоростные рекорды американцев, то и дело попадая в нелепые ситуации - на первый взгляд, почти такие же, в какие попадает в "Новых временах" Шарло. В самом деле, отчего бы не доставлять почту по принципу конвейера? Зачем? Бог весть, но американцы же доставляют... И Франсуа летит по деревне, шлепая письмами и посылками, как печатью, куда ни попадя. Например, бросает посылку с новыми ботинками для мясника прямо ему под тесак, и тот автоматически разрубает штиблеты пополам. "Что ж, - находится почтальон, - так летом даже лучше: ноги потеть не будут".

Тут-то вот и смех и слезы, и юмор, и сатира, и, как сформулировал во вступительной статье к давнему сборнику статей о творчестве Тати замечательный наш киновед Виктор Божович, "главный комический мотив фильма" (Жак Тати. Статьи. Сценарии. Интервью. Сост. и авт. вступит. статьи В. Божович. М.: "Искусство", 1977. С. 19).

Но Шарло - гений социальной сатиры Чарли Чаплин - каждым трюком, каждым кадром борется с враждебным ему миром. А с чем борется (и зачем ему вообще бороться?) почтальон Франсуа, которого никто не угнетает и которому все в этом добродушном мирке только рады? Однозначного ответа нет. Может быть, Франсуа борется с собой, может, со скукой обыденности, но скорее всего - ни с чем он не борется.

Борется Тати: со старой бурлескной комедией, где все может и должно разваливаться на части - и машина, и человек, где Арлекин лупцует почем зря Пьеро, где заевшийся зритель, точно знающий, что ему-то лично ничто не угрожает, с удовольствием смотрит на то, как бьют на экране другого, а тот, другой, если выживет, непременно по окончании приключений сядет в соседнее кресло, чтобы с таким же точно удовольствием смотреть, как на том же экране лупцуют третьего.

Зачем кого-то бить, если жизнь и без того бьет (и в конце концов убивает) нас всех, если мировая война навсегда унесла прежний мир, а новый... новый, может быть, мы сумеем сделать добрее, человечнее, внимательнее ко всему живому?..

Эта надежда отчетливо явлена в "Праздничном дне" и в следующем фильме Тати, в "Каникулах господина Юло", однако далее, в "Моем дядюшке" и "Времени развлечений", она, вместе с веселыми шутками, постепенно и как бы незаметно отмирает, уступая место мягкой грустной иронии, где гэг, как таковой, уже почти незаметен, да и не нужен, коль скоро герой принципиально не-героичен, коль скоро автор, несмотря на многочисленные продюсерские предложения продолжить приключения почтальона Франсуа, отказывается от этой удачной маски. Отказывается для того, чтобы, даже рискуя оказаться непонятым, примерить новую, комичную уже, пожалуй, только для тех, кто вовсе не способен увидеть, сколько печали в нашем искусственном веселье и сколько несбывшейся надежды в нашей смешной обыденной жизни.

Фильм «ПРАЗДНИЧНЫЙ ДЕНЬ (JOUR DE FETE)»
Год выпуска: 1949

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я Прочие