Трагедия/Комедия. ("Гамлет. Версия"; "Зеркало Сен-Жермена")

Акунин Б.
М.: Олма-Пресс. - 192 с.
Год издания: 2002
Рецензент: Распопин В. Н.

Вопрос на засыпку, господа: как вы думаете, кто написал "Гамлета"? А вот и не Шекспир (кто бы там ни скрывался под этим именем). "Гамлета" написал Борис Акунин (он же - Григорий Шалвович Чхартишвили, литературовед, переводчик с японского, многолетний член редакции журнала "Иностранная литература"). Впрочем, как поклонникам этого автора, должно быть, известно, тот же Б. Акунин ранее написал и чеховскую "Чайку". Кондовая, заигранная театрами всего мира, зазубренная на уроках словесности классика... что? - обрела новую жизнь, стала читаться молодежью не из-под палки и не перед уроком, а в автобусе, засияла новыми гранями?.. Нет, просто стала постмодерновыми детективами. Плохо это или хорошо? А черт его знает! Написано оно, во всяком случае, умело, недлинно и нескучно. А "Гамлет" к тому же и в стишках. (Как в старом анекдоте: "Е-мое, пьеска-то в стишках!..") Единственный персонаж криминальной трагедии Акунина, говорящий прозой, - Гораций. Он же... Стоп, однако, нельзя же так вот прямо сообщать читателю кто есть who. На то ж и детектив. ("А убийца в этом фильме - шофер. Хи-хи!") Все прочие изъясняются разностопным ямбом: Розенкранц и Гильденстерн, явно сошедшие не с подмостков "Глобуса", а с экранов телевизора - из фильма Т. Стоппарда, снятого им по собственной пьесе, говорят короткими строчками, Гамлет и иже с ним - длинными. Это, видать, прием, долженствующий указать то ли на малосмысленное вертопрашество Розенкранца и Гильденстерна, сих, как писал жене один один поэт, холостых шаромыжников, то ли противопоставить их парижский выговор заунывному датскому. Сохранив фабулу и отдельные "фирменные" формулировки ("Быть или не быть", "Помяни меня, Офелия, о нимфа", "Дальше - тишина") по большей части, правда, отняв их у принца и вложив в уста Горация, втрое сократив объем пьесы, позаимствовав у Джона Апдайка (роман "Я, Гертруда") исходную идею о безумной любви королевы и Клавдия, собственно, и толкнувшей любовников на преступление, Акунин представил персонажей в виде истекающих клюквенным соком картонных кукол театра марионеток. Интеллектуальный (за отсутствием духовного) уровень Гамлета соответствует IQ всех прочих молодых героев пьесы. За исключением одного. Но о нем, как договорились - молчок. Пожилые персонажи поинтереснее, особенно Полоний, чей "род на век длинней, чем королевский". Канцлер плетет свой заговор, не ведая, что сам - фишка в игре другого. Но - тс-с... А впрочем что ж "тс-с"-то? Пьеса начинается следующей репликой Гамлета (не то из "Гамлета", не то из "Гавриилиады"):

Офелия, о нимфа, помяни
Меня в своих молитвах полунощных,
И тут же я предстану пред тобой,
Как некий голубь, явленный Марии.
Немножко покурлыкаю и - прыг!
Пушок и перья девичьи взъерошу (С. 9).

А завершается (почти завершается) словами Фортинбраса: С такими слугами, как вы, фон Дорн,

Нетрудно стать великим государем.
Но как вам удалось в один прием
Расчистить путь мне к датскому престолу? (С. 112 - 113)

Что отвечает фон Дорн и кто таков названный немец, как бы и отсутствующий в прежней, доакунинской версии "Гамлета", - заинтригованный читатель (а вы заинтригованы, читатель?) узнает, купив за 50 рэ книжку суперпопулярного автора постмодернистских настольных игр в пространстве Шекспира, Чехова, Достоевского (см. роман "Пелагия и черный монах") и прочих основательно подзабытых ныне классиков. Остается лишь вопрос - зачем все это надо было автору? С какой целью? Воспользуемся приемами Б. Акунина и на миг - за цитатками! - приоткроем дверь в пространство "нашего всего" (чем "ГавриИЛИАДА" - не постмодерн?): "Вот на! Цель поэзии - поэзия" (Из письма классика Вяземскому), или:

Глупо так зачем шучу?
Что за дело им? Хочу!
("Царь Никита и сорок его дочерей")

Перевернем теперь книжку задом наперед и вверх ногами и прочтем забавную недективную, но скорее фантастическую комедию "Зеркало Сен-Жермена". Тут мы попадем отчасти в пространство второстепенной русской беллетристики конца XIX - начала ХХ вв., отчасти в пространство, скажем, "Generation П" Пелевина. Герои "Зеркала..." - проворовавшийся управляющий кредитно-ссудным товариществом "Добрый самарянин" (век XIX), бывший лейб-гусар Константин Львович Томский (экая большевистская фамилия-то, а!..), и генеральный президент инвестиционно-маркетингового холдинга "Конкретика" (век ХХ) Вован, браток из Отрадного (ну, из того самого: Э-эх, гони, браток, к цыганкам, в Отрадное!). Сложна житуха у обоих раздолбаев. А не изменится ли что-нибудь к лучшему, коли взять да и чудесным образом переселить их, так сказать, души и тем более мозги из одного тела в другое, то есть Вована - из 2001-го в 1901-й, а гусара, соответственно, наоборот? По большому счету, ничего конечно не изменится, а в плане аксессуаров - до смешного многое. А, потешив народ стёбной комедий положений, можно ж и продолжить эксперимент, забросив теперь гусара Томского, благодаря отличному знанию французского и приличному владению русским литературным староязом сумевшего сделаться уважаемым паханом в 2001-м, назад - в 1801-й, туда, где его дедушке только что исполнилось три годика, а Вована, ошеломившего, можно сказать, девственный 1901-й слоганным буром новояза, однако с полной покорностью материально поддерживающего "капээрэфную" партию Буревестника (а куда деваться - надо отстегивать, кому надо!) - вперед, в 2101-й, где, согласно мрачным предсказаниям антиутопистов, живут одни китайцы. Что там произойдет с Томским в эпоху Павла, а с Вованом в Чайнаworld`е - автор нам не рассказывает, однако намекает, что, мол, то же самое, поскольку завершает пьесу открытым финалом, в котором "глубокий, оперный голос... поет:

У любви, как у пташки крылья,
Ее нельзя никак поймать...

- И т.д. до тех пор, пока зрители не сообразят, что спектакль окончен" (С. 115, она же - 78). "Зеркало Сен-Жермена", наверное, будут ставить - материал выигрышный. А вот "Гамлета. Версию"? Впрочем, что ж и его не сыграть... Дзеффиреллиев принц (М. Гибсон) уже погонял кобылу на манер бритоголового мотоциклиста, шварценеггеровский ("Последний герой") уже поливал из огнемета все это гнилое королевство. Теперь отчего ж, например, Де Вито на главную роль не пригласить, тем более, что Гамлет-Версия - маленький, толстенький, лысенький (как тот герой старого анекдота, что всю советскую делегацию перестрелял). Я в анекдоты вдарился, конечно же, не спроста. Догадливый читатель уж двано понял, на что намекает рецензент. Правильно, открывая книжки Бориса Акунина, мы попадаем не столько в пространство Шекспира, Чехова, Достоевского или какого-нибудь там Мельникова-Печерского, сколько в пространство анекдота про мировую литературу. Скверного? Отнюдь: "Отличный фокус, только вот..." (С. 93).

Короче: "Что он Гекубе, что ему Гекуба"?

«Трагедия/Комедия. ("Гамлет. Версия"; "Зеркало Сен-Жермена")»
Год издания: 2002

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я