Голоса из преисподней: блокадные дневники ленинградских женщин

Мухина, Елена

«Сохрани мою печальную историю…»: Блокадный дневник Лены Мухиной. – М.: КоЛибри; СПб: Азбука-Аттикус, 2023. – 384 с., ил.
Записки оставшейся в живых: Блокадные дневники Татьяны Великотной, Веры Берхман, Ирины Зеленской. – М.: КоЛибри; СПб.: Азбука-Аттикус, 2023. – 480 с., ил.

Год издания: 2023
Рецензент: Распопин В. Н.

Передо мной два солидных тома блокадных дневников четырех женщин, три из которых пережили это страшное время. Записи фиксируют в основном события 1941 – 1942 и являют картины поистине дантовского ада, но и беспримерного мужества советских людей, умиравших от голода и холода, во льдах и тьме сохранявших силу духа и воли к победе, трудившихся на своих рабочих местах, пока могли еще носить их опухшие ноги.

Чем для них были дневники? Порой едва ли не последней духовной отдушиной, когда зачастую уже и перемолвиться словом было не с кем – в ранее многонаселенных коммуналках, где один за другим все соседи умерли, а теперь обледеневших , разбитых, продымленных насквозь железными печурками, темных как могилы из-за фанерой заколоченных окон, при почти полном отсутствии света и воды, не говоря уж о еде.

Таков дневник 17-летней ленинградской школьницы Лены Мухиной, начатый еще в счастливую пору мирной жизни, 22 апреля 1941 года, пестрящий записями о школьной жизни и влюбленностях, цитатами из прочитанных книг, услышанных стихов и песен – как классических, так и уличных – без особого разбора.

17 лет - еще подростковый возраст, точнее переходный, когда юность уже началась, а детство еще не кончилось. Дневник и свидетельствует о том, как разразившееся лихолетье буквально по дням выжимает из человека детство, как воду из губки.

Лена – сирота. Свою тетку-художницу, с которой она живет после недавней смерти матери, она называет мамой, пытается рисовать, много читает и начинает свой дневник, помимо прочего, для того, чтобы найти собственный стиль. Девочка явно способная, и время от времени записи ее приобретают литературную живость, даже изящество, порой сменяясь простым перечислением фактов, диктуемых ей улицей или громкоговорителем.

Тучи над городом, а значит и над его жителями сгущаются не по дням, а по часам, начинаются бомбежки, потом артобстрелы, потом недостаток продовольствия, наконец, голод. И уже зимой сорок первого, на редкость холодной, так называемые иждивенцы, то есть еще или уже не работающие горожане, в том числе и Лена Мухина, могут рассчитывать только на кусочек мокрого хлеба, лишь наполовину из муки, весом 125 граммов. В сутки.

В феврале сорок второго Лена осталась в квартире, да, по сути, и во всем мире одна, хотя какие-то родственники остались у нее на большой земле, откуда они с матерью и переехали в Ленинград до войны. Теперь, после смерти от дистрофии тетки девушке предстояло доживать или, если повезет, выживать одной. Этому выживанию и посвящена вторая половина ее дневника – до эвакуации в город Горький.

Дневник ее был найден в архиве историками совсем недавно. Судьба автора была никому не известна. Расшифровка, идентификация, долгие поиски сведений о дальнейшей судьбе девушки изложены в послесловии к Лениной тетради от публикаторов.

«Сохрани мою печальную историю», - так обращалась к своему дневнику Лена Мухина 22 апреля 1942 года. Чтобы родственники когда-нибудь ее узнали.




Теперь, благодаря архивистам и историкам, все мы узнали печальную и героическую историю этой советской девушки, которой удалось выжить благодаря личному мужеству, сильной творческой воле и оптимистическому характеру. В июне сорок второго она сумеет эвакуироваться из осажденного города на большую землю, доберется до родственников в Нижнем Новгороде (тогда – г. Горьком), позднее будет жить и работать в Москве, где и скончается в августе 1991-го на 67 году жизни.

История ленинградской школьницы впечатляет, но поистине потрясают истории, поведанные в дневниках тремя взрослыми женщинами, как тогда говорили, «из бывших». Они собраны в сборнике «Записки оставшихся в живых», хотя одна из хронисток своей судьбы, Татьяна Великотная блокады не пережила. Пережила лихолетье ее старшая сестра, Вера Берхман. Обе женщины родились в семье прибалтийского немца, чиновника от юстиции, впоследствии действительного статского советника К.А. Берхмана и А.Б. Хвостовой, дочери сенатора. Кроме них, в семье была еще сестра Ольга и брат Александр. Все они получили прекрасное образование, а Татьяна Константиновна, по примеру своего старшего троюродного брата, великого поэта Александра Блока, с юных лет устремилась в литературу. В 1914 году она выпустила сборник стихов, затем вышла замуж, родила сына Александра и трудилась вместе с мужем в советских школах. Она преподавала словесность, ее муж – физику и математику. Как «бывшие», в 30-х годах они лишь чудом избежали ареста… А потом грянула Великая Отечественная и блокада Ленинграда.

Разумеется, немолодые уже люди, Великотные в лучшем случае могли рассчитывать лишь на пайки служащих, а зимой сорок первого – сорок второго годов они составляли, как известно, 125 – 150 граммов в сутки. Если ноги еще носили человека, он мог получить в столовой тарелку супа из воды и щепоти муки. В декабре люди умирали тысячами, зачастую прямо на улице. Блокада унесла около восьмисот тысяч ленинградцев, по большей части именно от голода и последовавшей дистрофии, когда уже и нормы были намного увеличены, и продукты питания стали поступать в город по «дороге жизни». Как все это происходило, какие еще неимоверные, непосильные для человека испытания пришлось переживать ленинградцам в течение почти трех лет блокады, - рассказывают дневники Т. Великотной, В. Берхман и И. Зеленской.

Великотные умерли в сорок втором. Он – в конце января, она – 1 апреля. Короткий дневник Татьяны Константиновны как раз и повествует о последних месяцах их жизни, о попытках, чаще всего бесплодных, устроиться на работу и дождаться вестей от сына, учившегося в ВМУ им. Фрунзе.

Они не дождались. Дождалась, уже в сорок четвертом, Вера Константиновна Берхман – глубоко религиозная, совестливая, обладавшая незаурядным литературным даром, временами напоминавшим мучительную внутреннюю борьбу Достоевского и его поиски Бога, профессиональная, еще с Первой мировой, медсестра. Всю жизнь проработавшая по специальности, она много пишет о скудости, в которой оказались в блокаду медицинские учреждения города, а порой и о скудости людской, резко контрастирующей с героизмом защитников города и его граждан-патриотов. Но главное в ее обширном дневнике – поиски Бога в себе и себя в Боге. Ибо только благодаря вере Вера Константиновна, истощенная и находящаяся уже на шестом десятке лет, и смогла выдержать, найти могилу своей сестры, дождаться племянника, словом, выжить, выстоять, устоять.

Умерла Вера Берхман в марте 1969 г., оставив немалое, но так, похоже, до сих пор и не опубликованное литературное наследие, в том числе хронику своей семьи. А короткую справку о ней, опубликованную в этой книге, написал каперанг в отставке, ее племянник, герой Великой Отечественной Александр Великотный.

Если дневник В.К. Берхман в литературном смысле самый сильный, то завершающий эту книгу дневник И.Д. Зеленской наиболее интересен и фактологически и в плане осмысления не только быта, но и бытия осажденного города, предстающего порой как живой, трепещущий организм.

Ирина Дмитриевна Зеленская родилась в Симферополе, в 1895 году, детство и юность провела в Минске, получила отличное гимназическое образование, а с началом Первой мировой, несмотря на протесты родителей, уехала в Петербург, учиться на знаменитых Бестужевских курсах. Став профессиональной медицинской сестрой, она вернулась в Минск, где и помогала больными и раненым до конца войны.

Тем не менее, медицина ее призванием не стала, в середине 20-х Зеленская уехала в Нижний Новгород, где на заводе им. Ленина трудилась экономистом, статистиком, заведующим библиотекой. В 1937 перебралась в Ленинград, где и прожила всю долгую дальнейшую жизнь, не раз меняя работы – благо крепкое дореволюционное гимназическое образование обеспечивало ей широкий фронт трудовой деятельности: от экономиста до переводчика.

В годы войны эта волевая и чрезвычайно деятельная женщина работала на единственной городской электростанции, поддерживающей (в немалой мере благодаря именно энергичности Зеленской) едва теплящуюся жизнь. Зимой сорок первого-сорок второго станция, сохранившая энергию, а значит, свет и тепло, по существу, стала для нее домом. В сорок третьем Ирина Дмитриевна ступила в партию, перешла на работу в Свердловский райсовет, где помогала ленинградцам выживать в блокадном городе.

Обо всех перипетиях своей жизни и жизни дочери и зятя до его смерти от истощения и эвакуации дочери, Зеленская рассказывает в своем дневнике очень подробно и захватывающе интересно. Это, по сути, документальная оптимистическая трагедия, позволяющая воочию увидеть и город, с его мужественным противостоянием не только гитлеровским нелюдям, но и действиям внутреннего врага, вольным и невольным; и людей, живых и умирающих, трудящихся до последнего часа; и самого автора – воистину железную женщину (куда там героине Нины Берберовой!..), трудом и движением превозмогшей и голод, и холод, и окружающее опустошение, и – порой – ту, убивающую человека в не меньшей степени, внутреннюю опустошенность, какую годами приходилось выдерживать всем ленинградцам.

Этот контраст безысходного ужаса преисподней и несгибаемой воли человека и составляет суть дневника Ирины Зеленской, да и содержания всех представленных в этих двух томах дневников вольных и невольных героинь трагической военной истории города на Неве.

А сколько их еще, таких документов, изданных и ждущих покуда своих архивистов и издателей, предстоит нам узнать, чтобы восстановить великую эпоху не в цифрах, а в лицах и судьбах, живых, страдающих, погибающих и побеждающих!..

 

 

 

«Голоса из преисподней: блокадные дневники ленинградских женщин»
Год издания: 2023

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я