Разные дни войны: две трилогии Константина Симонова

Симонов, Константин Михайлович

Симонов, Константин Михайлович. Живые и мертвые: роман // Симонов К.М. Собрание сочинений: В 10 т. – Т. 4. – М.: Художественная литература, 1981. – 432 с.
Симонов, Константин Михайлович. Солдатами не рождаются: роман / Симонов К.М. Собрание сочинений: В 10 т. – Т. 5. – М.: Художественная литература, 1981. – 648 с.
Симонов, Константин Михайлович. Последнее лето: роман / Симонов К.М. Собрание сочинений: В 10 т. – Т. 6. – М.: Художественная литература, 1981. – 520 с.
Симонов, Константин Михайлович. Так называемая личная жизнь Из записок Лопатина: роман в трех повестях; Четыре шага; Двадцать дней без войны; Мы не увидимся с тобой // Симонов К.М. Собрание сочинений; В 10 т. – Т. 7. – М.: Художественная литература, 1982. – 560 с.

Год издания: 1982
Рецензент: Распопин В. Н.

Крупнейший военный писатель, поэт, драматург, журналист и общественный деятель, Константин (настоящее имя – Кирилл Михайлович) Симонов (1915 – 1979), из дворян, сын генерал-майора царской армии и княжны Оболенской, в Первую мировую пропавшего без вести и эмигрировавшего в Польшу, любимый пасынок военспеца и бывшего полковника Русской императорской армии А.Г. Иванишина, прошел долгий и славный путь советского рабочего, офицера, военного журналиста и писателя, руководителя Союза писателей, журнала «Новый мир» и «Литературной газеты», депутата Верховного Совета СССР и РСФСР.

Его пьесы и фильмы по его книгам имели колоссальную популярность, а равно и его стихи, в особенности «Жди меня» и «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…». К монументальной художественной прозе Симонов приступил сравнительно поздно – во второй половине 50-х, а лучшие его книги пришли к читателю в 60-е – 70-е. Самая последняя вещь опубликована посмертно, в конце 80-х и не вошла поэтому ни в одно из многочисленных собраний сочинений. Она называется «Глазами человека моего поколения» и анализирует личные впечатления от встреч со Сталиным, а также мучительное преодоление преклонения перед вождем – как собственное, так и большей части общества.

Этой книгой писатель подводит итоги и собственной творческой жизни, и более чем полувековой жизни страны. На первый взгляд, они могут показаться неожиданными для любимца власти и армии, но Симонов воистину разновелик. Это станет понятно каждому, кто внимательно всмотрится в его биографию, творчество и общественную деятельность, даст себе труд сопоставить его «грехи» - такие, как соучастие в травле Пастернака, Ахматовой и Зощенко и «заслуги» - депутатскую деятельность, в ходе которой Константин Михайлович оказывал реальную помощь множеству людей, для чего, не справляясь с потоком бумаг, задействовал помощь даже старого отчима, возвращение читателю запрещенных романов Ильфа и Петрова, первые публикации в СССР дотоле также запрещенных или как минимум нежелательных романов Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» и Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол», первой повести Вячеслава Кондратьева «Сашка», а также пьес Артура Миллера и Юджина О.Нила. А ведь этим далеко не исчерпываются благодеяния Симонова в области культуры. Он, как тогда говорили, «пробивал» спектакли «Современника» и Театра на Таганке, первую посмертную выставку работ Татлина, фильм Алексея Германа-старшего «Двадцать дней без войны»; он защитил Л.Ю. Брик, которую высокопоставленные отечественные чиновники-антисемиты и так называемые историки от литературы задались целью вычеркнуть из жизни Маяковского…

Какая чаша симоновских весов окажется тяжелее? А ведь мы еще почти ничего не сказали о главном – о его литературном наследии, о поэзии и публицистике, которую читали и перечитывали все русские, в метрополии и рассеянии, о его переводческой деятельности, как минимум подарившей русскому читателю поэзию Киплинга, о его военных дневниках и романах, без которых немыслима ни литература второй половины ХХ века, ни наше сегодняшнее осмысление Великой Отечественной войны. Более того, без книг Симонова – живого и честного свидетеля и главного военного писателя – оно и невозможно, какие бы закрытые архивы ни открывались и какие бы новые критики Советского Союза и его лучших писателей ни старались. Он был серьезным, глубоким и очень деятельным человеком нелегкой судьбы. С ним считались, его знали и уважали едва ли не все крупные люди эпохи, особенно военные.

О Симонове много писали и снимали. Подробнее можно прочитать о нем в книгах воспоминаний современников и узнать из документальных фильмов его сына, режиссера Алексея Симонова.

Но главное из того, что сделал этот человек – разумеется, книги. Помимо стихов и пьес, это, прежде всего, эпос, состоящий из двух трилогий, заявленных в начале нашего текста, и примыкающего к ним двухтомного дневника «Разные дни войны». Каждый из этих текстов – истинный эпос, охватывающий всю Великую Отечественную, которую писатель и военный корреспондент газеты «Красная Звезда» видел собственными глазами. В нем по-разному – глазами героев и автора - показаны события сорок первого: на западе, юге и под Москвой, Сталинградской эпопеи, освобождения Белоруссии, а затем и Европы. Начало эпосу, помимо дневниковых записей и корреспонденций с фронта, было положено несколькими большими рассказами, впоследствии вошедшими в стартовую повесть романа «Так называемая личная жизнь». Симонов видел и знал не только фронт, но и тыл – не менее героический, нежели передовая. Знал и рассказал обо всем. Так, тыловой героизм советского человека он показал в романе «Солдатами не рождаются» и повести «Двадцать дней без войны». Кошмар окружения на Западном фронте и битву под Москвой – в романе «Живые и мертвые» и повести «Четыре шага», Великой победе под Сталинградом посвящен роман «Солдатами не рождаются», освобождению Белоруссии – роман «Последнее лето», первым победам – тяжелым и жертвенным - на границах страны и в Восточной Пруссии – повесть «Мы не увидимся с тобой».

Тридцать-сорок лет назад литературная критика была озабочена тем, что в советской литературе никак не появляется произведение, осмысливающее Великую Отечественную войну столь же глубоко и разносторонне, как осмыслено русское общество в «Войне и мире» Л.Н. Толстого. В конечном счете полемисты сошлись на том, что Толстого среди советских писателей пока не появилось, но коллективная «Война и мир» ХХ века все-таки состоялась, если охватить в целом всю современную военную литературу.

Сегодня, из нового тысячелетия, видно, что отчасти это так – Толстого не появилось, но советская «Война и мир» написана не только коллективно. Эпос, созданный Константином Симоновым, особенно две трилогии, о которых мы ведем речь, если в чем-то и уступает толстовскому роману, так, пожалуй, лишь в глубине и разнообразии психологического проникновения автора в его героев. Но ведь при этом следует помнить о том, что и советские люди, и советское общество первой половины ХХ века существенно отличалось от высшего общества Российской империи первой половины века XIX. В чем отличалось? В общей и индивидуальной культуре, образованности, главное – в свободе. Советский гражданин свободен не был. И не мог быть. Ни в поступках, ни в разговорах, ни даже во взглядах на действительность. И Константин Симонов в лучших, особенно поздних своих вещах писал обо всем честно и, насколько это было в его время возможно, полно.

Так или иначе, он рассказал о войне и мире искренне – открытым ли текстом, с помощью превосходных диалогов (успешный как-никак драматург!), глубокой публицистики авторских размышлений и дум героев, подтекстом ли – во всех своих главных книгах. Рассказал и о страхе и ужасе, и о ярости прошедшего сквозь пламя народа, о неутраченном в мясорубке величайшей бойни гуманизме советского человека. Один из ярчайших его героев, командарм Серпилин, потрясающе сыгранный в столперовской экранизации первых двух романов трилогии «Живые и мертвые» Анатолием Папановым, прошел все девять дантовских кругов Ада – от Гражданской войны, сталинских лагерей, окружения в белорусских лесах и болотах до Сталинградской бойни и наступления на Западном фронте, не утратив ни ума, ни сердца, ни постоянного ощущения локтя ближнего – без разницы, офицера или солдата. Другой симоновский герой, московский интеллигент и военный журналист Лопатин – в большой степени alter ego писателя, видел всю войну и обо всей войне рассказывал, зачастую лишь по крупицам выдавая в безжалостно сокращаемых внутренним и внешним редакторами статьях правду о войне. Это, может быть, не только самый автобиографичный персонаж симоновского эпоса, но и самый толстовский. Несчастливый в браке, глубоко понимающий природу человека, страшно близорукий, пожилой и мешковатый человек, он вовсе не бесстрашен, но силен духом, а потому и героичен в полной мере. Он, конечно, не Пьер Безухов, хотя и в жизни, и на войне попадает в схожие ситуации. Но они лишь схожи, а вовсе не одинаковы, как похожи, но, по сути, глубоко различны, говоря пастернаковскими словами, и люди, и положения, и сама жизнь и смерть в эпоху первой и второй Отечественных войн.

Лопатин, кроме того, и другая версия Синцова – главного героя трилогии «Живые и мертвые», как юная дочка Лопатина, старшеклассница Нина – друга версия «маленькой докторши» Тани Овсянниковой. Они и схожи, как схожи между собой обычные советские люди, и различны, ибо у каждого своя судьба и каждый сам эту судьбу выстраивает. Так, военные журналисты Синцов и Лопатин, проходя, один и тот же путь, на каком-то перекрестке, под влияниям обстоятельств резко расходятся в противоположные стороны: один берет в руки автомат, другой не оставляет пера. И тот и другой, в конце концов, дослуживаются до майорской звезды. И тот, и другой показывают нам собственную войну и собственный мир. И тот, и другой остаются живы, но и у того, и другого впереди еще почти целый год войны.

Любимый симоновский прием – открытый финал, отсутствие классического (толстовского – тем более) эпилога – прием в советском эпосе естественный и неизбежный как потому, что в сталинскую эпоху никто, тем более среди военных и интеллигенции, не мог поручиться за завтрашний день, так и потому, что никто не мог поручиться за завтрашний день на такой войне, какой была Великая Отечественная.

Эпос Константина Симонова не сводим ни к «окопной правде», ни к «лейтенантской прозе». Они лишь входят в него составными частями. Ближе всего по масштабу замыла и глубине проникновения в психологию человека на войне, его быта и его подвига, он к роману Шолохова «Они сражались за Родину». Именно у них, у Шолохова и Симонова, следует искать, если не равновеликий, то близкий к толстовскому эпос о Великой Отечественной. И, конечно, если есть подлинная классика в литературе о самой страшной войне в истории, это романы Шолохова и Симонова.

И как всякая классика, эти книги постигаются во всей их глубине после неоднократного перечитывания.

«Разные дни войны: две трилогии Константина Симонова»
Год издания: 1982

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я