Сашка

Кондратьев, Вячеслав Леонидович

: повести и рассказы / ил. А. Кабанина. – СПб.; М.: Речь. – (Малая Классика Речи)

Год издания: 2019
Рецензент: Распопин В. Н.

Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете…

             Александр Твардовский

Вячеславу Кондратьеву, в мирном будущем профессиональному художнику-оформителю, суждено было выжить в ржевской мясорубке и через тридцать лет пробиться в литературу с самым, наверное, правдивым рассказом об этом тяжелейшем периоде Великой Отечественной войны, с рассказом о молодом советском пехотинце – солдате и лейтенанте, сдюжившем непосильную ношу и не сдавшем врагу родной земли. Все главные книги Кондратьева – об этом. В сущности, конечно, о самом себе и о тех, с кем вместе голодал на раскисшей от паводков передовой, задыхался от смрада неубранных трупов – своих и чужих, ибо похоронить павших не было никакой возможности, собирал по дырявым карманам последние крошки махорки пополам с последними крошками сухарей, кормил вшей, убивал и погибал, заливая своей и чужой кровью заскорузлый от грязи ватник, зубами вцепившись в родную землю, мечтая о легком ранении, чтобы хоть на месяц-другой вырваться из этого ада в медсанбат, до которого надо было еще и добираться своим ходом через простреливаемое и продуваемое всеми ветрами поле.

О таком странствии подробно рассказано в повести «Сашка», герой которой, 20-летний деревенский парнишка, отказавшийся расстреливать им же плененного немца, юноша из тех русских солдат, что десятью годами позднее вырастают в таких, каких изобразили Александр Твардовский в поэме «Василий Тёркин» и Михаил Шолохов в романе «Они сражались за Родину». Если доживают.

Да, Сашка, заматерев, в чем-то мог бы повторить Тёркина, а лейтенант Володька, марьинорощинский интеллигент, конечно, в иных ситуациях мог бы поспорить с шолоховским Лопахиным, но… Но все мы, может быть, и впрямь в чем-то схожие, однако – и это гораздо важнее - имеем и «лица необщее выраженье». Вот изображение этой человеческой неповторимости и есть главная задача писателя. Кондратьевские герои, отчасти схожие друг с другом и с персонажами лучших военных книг, появившихся ранее, в главном и оригинальны, и неповторимы, и обрисованы так ярко, что познакомившись с ними, навсегда сохраняешь их в памяти.

И воюешь вместе с ними, и голодаешь, и бредешь через силу по дорогам ближнего тыла до госпиталя, и стесняешься молодых сестричек, срезающих с тебя простреленные, изношенные до лохмотьев и прилипшие к телу штаны, ведь ты и сам не старше этих девчонок, только вчера покинувших школьную парту, и влюбляешься, и стремишься домой, к матери, в родную деревню, или в Москву. Как лейтенант Володька из повести «Отпуск по ранению». В Москву, где за полтора месяца ему предстоит узнать почем фунт лиха в тыловой столице, потерять любовь и встретить любовь, подарить надежду близким и отнять ее у них ради фронтового братства.

Ранее в наших беседах я уже говорил о том, что советские военные книги во многом написаны по матрице, заложенной немецким писателем Э.М. Ремарком в романе о Первой мировой «На Западном фронте без перемен». Это действительно так, хотя и война у них другая, и общество иное, и сам человек советский, конечно, отличен от европейца. Тем не менее, в кондратьевских вещах тоже чувствуется оглядка на ремарковские ориентиры, больше, правда, на те, что расставлены во втором его романе «Возвращение». Схема та же – возвращение насовсем или на побывку выжившего в аду юноши, взгляд на тыловую жизнь сначала с некоей завистью, способной вызвать едва ли не ненависть, затем постепенно приходящее понимание, что по большому-то счету и в тылу не легче: тот же голод, 12-часовой изнурительный труд, бомбежки и безнадежность, разве что лишь пули не свистят над ухом, ну а затем судьбоносная встреча с любовью, у которой нет будущего.

Казалось бы, что здесь нового? Ничего. И – всё! Потому что жизнь и судьба эта все-таки не европейская, а наша, а значит, наша боль и наше горе. Потому что лейтенант Володька, выросший в Марьиной роще и матерящийся (когда надо!) покруче героев Алешковского, о чем мы с вами можем, правда, только догадываться, - герой высокой русской литературы, а значит человек думающий и страдающий глубже, сильнее персонажей западной литературы «потерянного поколения», ибо если матрицу военного романа задал Ремарк, то русского-то страдальца иконописал все-таки Достоевский, а основы русской жизни в войне и мире застолбил Лев Толстой. И русские классики, конечно же, главные ориентиры для Вячеслава Кондратьева. Как и для всех советских писателей.

К чести Кондратьева скажем, что ни на толстовские, ни на достоевские лавры он не претендовал, на «Войну и мир» не замахивался, как, например, В. Гроссман или А. Солженицын, писал скромные повести и рассказы, мало того – писал «в стол», потому что высокому начальству от литературы и партийному чиновничеству жестокая, кровавая, завшивленная и голодная правда убитых и неубитых подо Ржевом была не нужна. «Сашку» сумел пробить, то есть довести до печати только Константин Симонов, сам большой писатель и большой начальник, но человек, прошедший все дороги войны и потому сохранивший фронтовое чувство локтя.

А написал Вячеслав Леонидович Кондратьев немало, хоть и начал работать в литературе тогда, когда другие завершают, - на середине шестого десятка. Он дожил и до большой литературной известности, и до крушения советской власти, и до развала страны, которую защищал грудью. И подобно некоторым другим писателя-фронтовикам, тяжело заболев, принял солдатскую смерть от пули, выпущенной собственной рукой.

А в книгах своих Вячеслав Кондратьев почти никогда не убивает главных героев, оставляя их на перепутье фронтовых дорог, а нам - надежду. Но, увы, сами эти открытые финалы и тревожны, и печальны, почти безнадежны, ведь все мы знаем: впереди еще три года самой страшной войны, какую только знало человечество, а советская армия в Великой Отечественной потеряла почти пятнадцать миллионов бойцов.

И все же они, кондратьевские Сашки, Володьки, Юрки, их подружки и матери, переходящие из повести в повесть, из рассказа в рассказ, как герои фолкнеровской Йокнапатофы, в доброй читательской памяти остаются живыми. В тыловой ли Москве 1942-го, на усеянном ли трупами овсянниковском поле подо Ржевом, в прифронтовых ли госпиталях, в ожидании писем с передовой…

Потому что они молоды, молоды навсегда – такими их помнил, такими их изображал, такими подарил нам их автор.

***

Этой книгой я представляю вам не только прекрасного русского писателя, но и
замечательного петербургского художника Александра Федоровича Кабанина, а еще – роскошную книжную серию «Малая классика «Речи» московско-питерского издательства «Речь», в которой издано уже около сотни томиков отечественной и зарубежной поэзии и прозы «карманного» формата, изумительно оформленных и проиллюстрированных лучшими мастерами, снабженных ляссе (шелковой ленточкой-закладкой) и «одетых» в штапельные переплеты. Вечные книги для чтения и любования!

«Сашка»
Год издания: 2019

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я