Ему и грустно и смешно... (о советском Мюнхгаузене, горячем картонном сердце, овраге бездомных собак и совсем немного - о заходерзостях)

Некрасов, Андрей Сергеевич. Приключения капитана Врунгеля: повесть / ил. В. Боковни. - СПб.: Юна, 1993. - 188 с., цв. ил.
Сергиенко, Константин Константинович. До свидания, овраг: повесть о бездомных собаках / ил. А. Костина. - М.: Детская литература, 1979. - 64 с., ил.
Сергиенко, Константин Константинович. Картонное сердце: повесть-сказка / ил. В. Пивоварова - М.: Детская литература, 1981. - 64 с., цв. ил.
Заходер, Борис Владимирович. Заходерзости: стихотворения. - М.: Эксмо, 2010. - 208 с.

    "Ему и больно и смешно"! - немедленно поправят заголовок моего письма памятливые читатели, да еще и добавят, мол, стыдно не знать классику, ведь это же испорченная цитата из "Евгения Онегина".
    Всё так, друзья мои, но в заголовке - не цитата, а парафраз, то есть переработка известного текста. Парафраз же необходим мне по ряду причин, о которых вы догадаетесь, прочитав статью до конца.
    Но вообще-то главная причина понятна уже из перечисления книжек, о которых пойдет речь, ведь здесь и классическая история про кругосветную регату капитана Врунгеля, и стихи классика детской литературы, поэта и переводчика Винни-Пуха, ироничнейшего Бориса Заходера, и лирическая проза многими читателями любимого и безвременно ушедшего от нас Константина Сергиенко, автора мудрых и по-андерсоновски тонких повестей, в которых сказка и правда почти неотличимы друг от друга.
    Начнем по порядку, со старейшины Андрея Некрасова, написавшего не так уж и мало, но оставшегося в литературе одной-единственной книжкой, "Приключениями капитана Врунгеля". Так, впрочем, бывает со многими авторами. Вот, например, Петр Павлович Ершов, говорят, насочинял громадный сундук стихов, более-менее известна сегодня лишь небольшая книжка, куда входят две-три поэмы и несколько десятков стихотворений, зато нет ни одного большого или маленького русского читателя, который не знал бы ершовского "Конька-Горбунка". Или взять Александра Мелентьевича Волкова, тоже весьма плодовитого и недурного сочинителя (о его творчестве мы со временем непременно поговорим), чье имя тем не менее не потерялось в дебрях истории литературы только потому, что он перевел (а точнее сказать - переписал наново) несколько сказок из бесконечного цикла американца Баума про "Волшебника страны Оз". Переписал наново - это в данном случае значит, что Волков, использовав сказку американского писателя лишь как канву, фабулу, по сути, создал совершенно иное, гораздо более значительное произведение.
    В общем-то, нечто схожее сделал и Андрей Некрасов, хотя и не впрямую - все в его истории про капитана Врунгеля вполне оригинально, за исключением героя, который внешне тоже совершенно не похож на своего литературного предшественника, а вот по глубинной сути, несомненно, является его прямым потомком. Речь, конечно, о бароне Мюнхгаузене. И немножко – о литературном "сыне" Мюнхгаузена – бароне Тартарене из Тараскона. Последнего, в отличие от не придуманного, а лишь преображенного пером Э. Распе, а вслед за ним А. Бюргера, выдумал французский классик Альфонс Доде, но о нем, Тартарене, все же поговорим как-нибудь в другой раз.
    А вот Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен (1729 - 1797), как уже было сказано, реальное историческое лицо, немецкий барон, ротмистр русской службы. После того, как, по ряду причин, преимущественно политического и экономического характера, он был вынужден оставить службу и поселиться в доставшемся ему по наследству имении в городке Боденвердере, что расположен по соседству со знаменитым университетским городом в Нижней Саксонии Гёттингеном (помните, у Пушкина: "...По имени Владимир Ленский, // С душою прямо гёттингенской"?), на досуге барон и начал рассказывать - то у себя, в охотничьем павильоне, то гётиннгенском трактире - знаменитые истории. Повторяю: все это было на самом деле, и барон рассказывал так, что слушали его с открытыми ртами, и не только слушали, но и записывали за ним. В результате в самом начале 1780-х годов в берлинском журнале "Путеводитель для веселых людей" появилось полтора десятка рассказов о приключениях и подвигах бравого ротмистра, и, таким образом, еще при жизни реальный барон стал на глазах сам у себя и всего читающего мира превращаться в литературного героя. И, скажу я вам, барону это вовсе не понравилось. Особенно он негодовал и собирался даже судиться с Э. Распе и его переводчиком А. Бюргером (книжка Распе о Мюнхгаузене вышла впервые на английском языке в Лондоне). Однако имя его и книжка приобрели в одночасье бешеную популярность, даже и славу, да и семейные дела барона в это время сильно осложнились, так что история обошлась без суда, зато любопытствующие собирались вокруг имения Мюнхгаузена толпами, приезжая поглядеть на знаменитость даже из-за границы.
    На русский язык впервые книжку о приключениях самого знаменитого хвастуна на свете перевел Н. Осипов в 1791 году, а детским чтением сделал ее уже в ХХ веке Корней Иванович Чуковский. Вероятно, благодаря его пересказу судьба окончательно подтвердила бессмертие барона, по крайней мере, в русскоязычной аудитории. И это именно так, ведь приключения Мюнхгаузена продолжаются, новые книги о нем, пьесы и фильмы сочиняются, издаются, ставятся, снимаются. И будут, конечно, продолжаться, несмотря ни на какие перемены политического климата и социальных ветров. И лучшим примером тому, между прочим, служит книжка Андрея Некрасова "Приключения капитана Врунгеля".
    Она написана автором, по совету его друга, замечательного писателя Бориса Житкова, в середине 1930-х годов, а впервые опубликована - в виде комикса - в журнале "Пионер", в 1937 году. Не самые подходящие времена для хвастунов и фантазеров, не так ли, друзья мои? И тем не менее, несмотря на жесткую, чтобы не сказать - жестокую критику, повесть выжила, вышла отдельным изданием ещё до войны, а в послевоенные годы, особенно после смерти Сталина и последовавшей за ней общественной оттепели, многократно издавалась огромными тиражами, да и сейчас продолжает время от времени переиздаваться. Во второй половине 1970-х годов на студии "Киевнаучфильм" по мотивам книжки был снят 13-серийный анимационный фильм, популярный и сегодня, хотя, надо отметить, при сохраненной фабуле, содержание повести в нем было значительно переделано. Так, книга представляет собой приключенческую юмористику, а подчас и сатиру, фильм же является, скорее, ироническим детективом. С другой стороны, вполне понятно, что сатирические аллюзии Некрасова по поводу генерала Франко, дуче Муссолини и т.д., коими пестрит книжка, созданная аккурат перед началом Второй мировой войны, вряд ли были бы понятны в конце 70-х не только детской, но, пожалуй, и основной части взрослой телевизионной аудитории, а вот заменившие их шаржи на Джеймса Бонда, а заодно и очаровательные пародии известного детского писателя и поэта Ефима Чеповецкого на популярные советские фильмы и песни про бандито-гангстерито или гениального сыщика - на ура воспринимались всеми. Более того, эти песенки в свою очередь пародировались (или как минимум просто перекликались) в позднейших отечественных картинах, как те же бандито-гангстерито в захаровской "Формуле любви". Помните: "Уно-уно-уно моменто"?..
    Сюжет же "Врунгеля" - в общем-то, совсем небольшой книжки - удивительно насыщен: помимо пародий, здесь множество необычайных и чрезвычайно разнообразных приключений на море и на суше, по всему обитаемому и необитаемому миру. А вот персонажей совсем немного, большинство из них - второстепенные, но тем не менее точно выписанные. Главных же героев всего трое - старый морской волк (он же преподаватель, как бы теперь сказали, "ботаник") Христофор Бонифатьевич Врунгель (производное от барона Врангеля, знаменитого мореплавателя, и вруна Мюнхгаузена), прототипом коего был, по позднейшим рассказам Некрасова, директор дальневосточного китобойного треста Вронский, выдумщик и замечательный рассказчик; исполнительный, но малость глуповатый матрос Лом (прототип - матрос Иван Манн, что по-немецки значит "человек", равно и как и по-французски l homme, читается – ломме, отсюда и имя - Лом); вороватый француз-картежник Фукс (по-немецки - лисица), благодаря которому, однако, советская команда яхты "Беда" не раз выходила сухой из воды. Антигерой в книжке, по сути, один - японский адмирал Хамура Кусаки, безжалостный истребитель китов, злой (в отличие от Врунгеля) лгун и ярый преследователь советских моряков. Если вспомнить предвоенное международное положение, а равно и то, что Вторая мировая война закончилась не в Берлине, а на Дальнем Востоке, в этом нет ничего удивительного.
    Вы, я думаю, читали эту замечательную книжку, может быть, даже не раз, как читали и перечитывали ее ваши родители и родители ваших родителей, и уж точно смотрели мультсериал, а посему останавливаться на сюжетных перипетиях "Врунгеля" не буду. Вместо этого скажу несколько слов об Андрее Сергеевиче Некрасове. Он родился в 1907 году, сменил много профессий, был моряком, так что хорошо знал все то, о чем, лихо выдумывая, рассказывал в своих книжках. В 1937 году, когда вышли в свет его "Приключения капитана Врунгеля", Некрасов служил помощником первого секретаря Днепропетровского обкома ВКП(б), был репрессирован и, по сведениям ряда сетевых ресурсов, да 1953 года отбывал срок в Норильлаге. По материалам же Википедии, с октября 1941 был рядовым на Западном фронте, с осени 1942 сотрудничал во фронтовой газете, в 1943 принят в Союз Писателей СССР и находился в резерве ГлавПУРа, в 1944 уволен в звании лейтенанта. Сведения, как видите, принципиально расходятся, и каким из них верить, решать не берусь, но полагаю все-таки, что сведения Википедии, также не умалчивающей о том, что Некрасов был репрессирован, более точны, хотя бы потому, что, находись Некрасов до 1953 года в лагере, вряд ли именно в этом году он смог бы опубликовать новую книгу, а ведь именно в 1953-м увел свет его сборник рассказов "Завидная биография".
    Завершить разговор об Андрее Некрасове и его "Приключениях капитана  Врунгеля" никак нельзя без упоминания ее первого и главного иллюстратора Константина Ротова. Книжку иллюстрировали впоследствии многие другие художники, в частности то издание, о котором идет речь здесь, - В. Боковня, однако героев - таких, каких мы все любим, создал именно К. Ротов. Тот же В. Боковня совершенно очевидно использовал в своей работе их узнаваемость, а равно и популярность персонажей мультфильма, и издание "Юны" вышло очень симпатичным, но все же не таким милым и дорогим сердцу, как книжка с картинками К. Ротова. Это как с песней, впервые исполненной, например, Марком Бернесом или Леонидом Утесовым. Перепеть ее можно - громче, в другой, современной аранжировке, даже классическим бельканто, но, увы, те же "Темная ночь" или "Журавли" навсегда будут жить в наших сердцах именно в исполнении Бернеса, а не Дмитрия Хворостовского или даже намного более выразительных исполнителей песни Муслима Магомаева и Юрия Гуляева, несмотря на то, что все они - выдающиеся артисты, обладавшие, в отличие от Марка Наумовича Бернеса, прекрасными голосами.
    А теперь поговорим о книжках Константина Константиновича Сергиенко "Картонное сердце" и "До свидания, овраг". Их автор родился в 1940, умер в 1996-м, прожив совсем недолгую жизнь, за которую, однако, написал немало хороших детских книжек, одна из которых - "До свидания, овраг", несомненно, может быть зачислена в первый ряд отечественной литературы для детей. Сергиенко окончил МГУ, владел несколькими иностранными языками, в конце жизни (вероятно, в период совершенной невостребованности серьезной литературы - было такое время в первой половине и середине 90-х годов прошлого века) выступил сперва как автор детективов, а затем как переводчик: он работал над книгами знаменитого - и совсем уж не детского американского писателя Генри Миллера, но из большого наследия Миллера успел перевести только повесть "Тихие дни в Клиши"). Но все это не главное, главное же - те книги, которые Константин Сергиенко написал для детей. Думаю, достаточно сказать, что лучшие из них переведены на 12 иностранных языков и переделаны для театра, причем успешно, так как шли в сорока театрах страны, ну а пьеса по повести "До свидания, овраг" и до сих пор не сходит со сцены. Подробнее о самом Константине Сергиенко и его книгах вы можете узнать, посетив посвященный ему мемориальный сайт, который создала и ведет дочь Константина Константиновича, за что ей от всех нас большое спасибо.
    В общем, оригинальное творчество К. Сергиенко, если не считать его детективной составляющей, легко раскладывается на три составных: исторические повести, лирические сказки и любовно-бытовые истории для подростков преимущественно на этическую тематику. Сегодня я очень бегло познакомлю вас с образцами двух последних тематических разделов творчества этого писателя.
    Маленькая сказочная повесть "Картонное сердце" представляет собой современную (то есть начала 80-х годов прошлого века) разработку лирико-эстетической тематики Ханса Кристиана Андерсена (в частности, его сказки "Стойкий оловянный солдатик"). Об этом говорили, кажется, все, кто пытался анализировать книжку. Но вот удивительное дело, почему-то никто (если только я не упустил какого-то отзыва, просматривая сетевые публикации) не увидел переклички Сергиенко с Юрием Олешей - с эстетикой, лирической аурой, даже с конкретными персонажами его "Трех толстяков". Ведь такие персонажи "Картонного сердца", как доктор Ворчун и Астроном гораздо ближе к героям сказки Олеши, нежели к андерсоновским. Да и само место действия - старинный европейский городок вообще - напоминает, скорее, место действия "Трех толстяков" или пьес Е. Шварца и Г. Горина, нежели андерсоновскую Данию. Вероятно, увлеченные и покоренные (как, без сомнения, читая книжку, будете увлечены и покорены и вы) подвигом бескорыстной любви, стоившим главному герою жизни, критики просто не обратили внимания на все остальное в книжке - на пару чудаковатых профессоров, пару самодостаточных котов, всезнающего, но не болтливого дворника, покоренного (и униженного) его подачками пса, ненавидящего независимых котов, а вместе с ними и саму свободу потому, что он сам не умеет быть свободным, и прочих обитателей городка.
    Даже из уже сказанного, даже не цитируя краткой издательской аннотации, полагаю, понятно, что сказка К. Сергиенко, в литературном плане, конечно, не дотягивающая ни до уровня Олеши, ни до уровня Горина, а тем более - Шварца (об Андерсене вообще умолчим), на самом-то деле и не проста, и многозначна и - для советской литературы на ее излете, на пограничье с безвременьем и в затишье перед какофоническим грохотом победного марша постмодерна, по-хорошему художественна и поэтична. Увы, ей не хватает оригинальности, увы, главная героиня толком не прописана, еще немало есть разных "увы", но в главном - в лиризме, музыкальности, ностальгии по доброте - "Картонное сердце", безусловно, автору удалось. А раз так, сказку следует непременно прочитать. Я уверен, она вам понравится.
    Как, несомненно, понравится, просто не может не понравиться повесть о бездомных собаках "До свидания, овраг", удивительно правдивая, светло-печальная и в не меньшей степени, нежели "Картонное сердце", литературная. Только вот отсылает она не к Андерсену и Олеше, а, скорее, к Горькому - раннему и зрелому, в частности, к его пьесе "На дне". Дело тут даже не в том, что герои ее живут в овраге, соседствующем непосредственно с городскими новостройками, то есть доживающему последние дни, как последние дни доживают и его обитатели - бродячие псы, давно или недавно брошенные своими хозяевами. У каждого из этих бродяг есть прошлое, несомненно, есть характер, однако ни у кого из них, кроме разве пса-рассказчика, нет будущего. Как нет его у самого-самого главного героя этой книжки - оврага, мыслящего, говорящего, живого. 
    Собственно, главная идея, так сказать, сверхзадача автора, видимо, и состояла в том, чтобы противопоставить прошлое уже наступившему и только еще наступающему настоящему, а именно живые собачьи души - бездушию человеческому, живую, дышащую, даже цветущую весной и летом (время раздолья для всего живого и, конечно, для собак) землю оврага - бетонной мертвечине большого города.
    А написана эта опять же совсем маленькая повесть так, что не прочитать ее на одном дыхании, с замиранием сердца следя за судьбами городских изгоев - бродячих псов, - невозможно. И невозможно не расчувствоваться к финалу, ибо рассказ о несчастных судьбах отринутых нами меньших наших братьев, действительно, пробуждает от спячки одно из самых главных человеческих качеств - совесть. В полном, кстати сказать, соответствии с заветом самого большого и самого главного нашего писателя: милость к падшим призывать.
    Почти то же, только не в лирическом плане, а в ироническом и сатирическом, делает, не всегда, правда, достигая аналогичного эффекта, и один из известнейших авторов, работавших преимущественно в детской литературе, Борис Владимирович Заходер в своих стихах. Речь - коротко, буквально в несколько слов - об итоговом сборнике его стихотворений "Заходерзости".  
    Эта книжка никоим образом не предназначена только детям, более того, детям она не предназначена вообще. Но что есть, собственно говоря, детская литература, не знает, пожалуй, никто. Ведь вряд ли Александр Дюма или Даниель Дефо, а тем паче Джонатан Свифт даже и в страшном сне могли предположить, что их книги станут классикой детского чтения. Заходер же был преимущественно детским автором и переводчиком. А стихи, помимо тех, что непосредственно обращал к детям, писал как бы в стол, как бы потому, что не мог их не писать, осмеивая или оплакивая мир, в котором жил и самого себя, живущего в этом мире. Вряд ли правомерно говорить, как говорят иные наши критики, о том, что в "Заходерзостях" отражена полная свобода антисоветской совести автора. Вряд ли и вообще "Заходерзости" можно относить к политически ангажированной поэзии. А порой и вообще вряд ли - к поэзии. Число не слишком остроумных, не слишком удачных стихотворений достаточно велико в этой маленькой книжке. Многие стихи поблекли, покрывшись, так сказать, пылью времен. Многие будут непонятны племени младому, незнакомому... с реалиями минувшей эпохи, ибо они исчезли почти бесследно. Посему это - второе - издание, осуществленное ЭКСМО к десятилетней годовщине со дня смерти автора, во многом кажется не злободневным (какой должна быть сатира), а мемориальным.
    Но некоторые стихотворения - примерно четверть или даже треть сборника - те, что говорят не о временном, а о вечном, и не в обществе, а в самом человеке, ничуть не утратили ни свежести, ни актуальности. Именно в них Некто, не лишенный интеллекта, - alter ego автора, его псевдоним и побратим, оказывается не лишенным еще и лирической дерзости - качества, без которого настоящего поэта, вообще поэта - не существует. И вот  именно эти несколько десятков иронических миниатюр искупают все недостатки книжки - дурные сонеты, плоский юмор площадных выражений, некую, вполне понятную и простительную опасливость кухонной сатиры, столь свойственной российской интеллигенции советского образца. 
    Вот именно эти несколько десятков маленьких иронических шедевров, с одной стороны, оказываются достойны изумительного "Кита и Кота",  конгениальных, соавторских (иначе не скажешь) переводов "Винни-Пуха" (именно так: гениально переведенного Б. Заходером - это с блеском доказал филологический, вычурный и напрочь лишенный божества и вдохновения позднейший перевод В. Руднева, что никоим образом не отменяет его же, рудневского, любопытного и вполне читабельного даже для неофита научного комментария), "Мэри Поппинс", "Питера Пэна", да и лучших образцов оригинальной детской прозы Заходера; с другой - дарят нам лучшие образцы современных сочинений в духе Косьмы Пруткова, а, как вы понимаете, создания, достойные образцов прутковской сатиры, настоящая редкость, ведь юмористов всегда много, а сатирики, заставляющие читателя не только плакать, но и смеяться, в России, да и не только в России, встречаются чрезвычайно редко.
    В лучших, пусть и немногих "заходерзостях" Заходер этого эффекта достигает. Потому и рекомендую я вам, друзья мои, познакомиться с этой книжкой, невзирая на то, что чопорная педагогическая цензура меня непременно за то осудит.
    Без примеров, говоря в духе Заходера, получится, однако, беспримерно, да и вообще - какой костюм без примерки? Посему вот вам заходерзкие примерчики:

ВЕЛИКАЯ ИДЕЯ

- Чем больше ты людей перекалечишь,
Тем ты верней себя
Увековечишь!

Боюсь,
У государственных людей
Нет
Более возвышенных идей.

ГОСПОДА ХОРОШИЕ...

Вот беда так уж беда -
Все полезли в господа.
И при этом -
Ни один
Сам себе не господин!

    И вообще, скажу я вам, читайте и перечитывайте те книжки, о которых я вам сегодня рассказывал, скорее. Очень даже может быть, что в ближайшее время их, несмотря на внушительные тиражи, днем с огнем не сыщешь, ведь во всех этих книжках герои курят без меры, "постоянно пьют чинзано", а не чинзано еще постоянней, позволяют себе порой нелитературно выражаться, словом, нарушают всяческие законы и нормативы, которые сегодняшнее (да и не только сегодняшнее) чиновничество, как рядовое, так и самого высшего разбора, пытается превратить для нас в табу (прецеденты уже не раз бывали: так, несколько дней назад чуть было не запретили нам пересматривать в дневное время "Ну, погоди!", а четверть века назад калечили советскую киноклассику - комедии Гайдая и Рязанова, нещадно вырезая из всем и каждому наизусть известных картин "пьяные" эпизоды). Надеюсь однако, что из этого "мудрого" решения, как обычно, ничего у них не выйдет, ибо глупость хоть и бессмертна, но никогда не побеждает, по крайней мере - надолго, но вот крови попортить они могут всем нам - и писателям, и читателям.
    Засим прощаюсь с вами, друзья мои, до следующих встреч. Надеюсь, в самом скором времени.

«Ему и грустно и смешно... (о советском Мюнхгаузене, горячем картонном сердце, овраге бездомных собак и совсем немного - о заходерзостях)»
Год издания: 2010

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я