ДВА В ОДНОМ

Режиссер Кира Муратова
Сценаристы: Евгений Голубенко, Рената Литвинова
Оператор Владимир Панков
Музыка: Джакомо Пуччини, Жорж Бизе, Владимир Сильвестров
Продюсер Олег Кохан
Актеры: Александр Баширов, Сергей Бехтерев, Наталия Бузько, Рената Литвинова, Богдан Ступка, Нина Русланова, Александра Свенская и др.
Продолжительность 124 мин.
Жанр: черная комедия
Производство: Украина - Россия

    "Весь мир - театр"... Кукольный. Театр тупых и злых марионеток, которые вовсе не стремятся сбросить Карабасово иго и сделаться милыми голубовласыми пионерками. Как там, у Блока-то, в одном из программных его стихотворений? Кажется: "Мы всегда так живем!"
    Вот именно, мы всегда и везде так живем: и дома, и в театре, и наяву, и во сне, и даже в самых розовых мечтах своих представляем счастье в виде разве что двухуровневой квартиры, заставленной плохими (но похожими!) копиями разнообразных "ню", с огромной ванной и спальной, где - непременно в центре комнаты! - будет стоять кровать с периной перышко к перышку и множеством подушек, кровать, очевидно, перекочевавшая сюда из старинного фильма "Свадьба" по Чехову, отразившего максимум наших мечтаний о сладкой жизни.
    Театр, короче говоря... Еще не полон. Еще вообще в нем никого нет, кроме висящего в хитросплетении веревочных декораций удавленника да прячущегося до времени мелкого Яго - уборщика. Но вот хлопают двери, и в зал входит Гамлет, он же - рабочий сцены (Александр Баширов). Ну а Гамлет, кем бы он ни работал, всегда настроен философически. И рабочий, кряхтя и перхая, всходит на сцену и произносит: "Быть или не быть?..", заменив в монологе одно лишь слово "умереть" на "окочуриться". Этого, впрочем, достаточно, чтобы по достоинству оценить пародию. Я сказал пародию? Нет, не пародию - эпиграмму! Ибо очередная жестокая сатира Киры Муратовой на Божий мир и на всех нас с вами, его населяющих, уже началась.
    Новоявленному Гамлету не пришлось дочитать монолог о смертных снах, которые могут присниться самоубийце, потому что на самоубийцу-то он как раз и натыкается - головой в живот. Самое удивительное даже не то, что этот и на лицо ужасный и недобрый внутри человечек тут же попытался ограбить покойника - что ж тут ужасного: покойнику уже все равно, а живому ж похмелиться хочется! Самое ужасное даже и не в том, что, забравшись под крышу театра и как следует примерившись, он к концу первого акта новой муратовской пьесы обрушивает-таки молоток на лысую голову пытающегося шантажировать его уборщика. Самое ужасное в том, что эта обезьяна хоть что-то делает, хоть что-то осмысленное говорит в зал, пусть и чужими, шекспировыми, словами, - все прочие театральные не делают ничего, разве перекладывают по-платоновски труп с места на место, чтоб не мешал, и собачатся между собой, собачатся, собачатся, произнося односложные, бесконечно повторяющиеся реплики как бы для самих себя. Толстые старухи, раздевшись догола, на фоне голых молодых толстух с репродукций кустодиевских картин, пытаются соблазнить давно спившихся монтировщиков сцены; костюмерша тупо озабочена тем, что же ей теперь делать с единственным приличным костюмом принца, в котором самоубийцу угораздило залезть в петлю; актеры рассуждают о себе любимых, задолжавших покойному гривну (и кому теперь отдавать?); плешивый черноусый тенор крепко за шестьдесят не перестает терзать слух ариями, собаки лают, девки хохочут, менты не едут... Никто никого не слышит, не услышит и не станет слушать.
    Но спектакль-то все равно надо начинать - премьер уже постоял над трупом. И спектакль начинается - труппа дает новогоднюю пьесу на сегодняшний лад. Сильно потраченный молью ловелас (Богдан Ступка), некогда переспавший со всем городом, безуспешно ищет теперь последнюю, главную любовь своей жизни, примериваясь то к соседке с болонкой, откровенно пародирующей (не зря, не зря и вовсе не только потому, что формально скроен из двух новелл разных авторов, фильм называется "Два в одном"!) и блоковскую незнакомку, и чеховскую даму с собачкой, то к собственной затюканной дочери (Наталия Бузько), которая, отчаявшись, наконец, приводит к нему свою подружку, вагоновожатую (Рената Литвинова). 
    И - ничего не происходит. И происходит все, что вообще с нами, не знающими, чем жить и зачем живем, может происходить. Пустота огромной квартиры, заставленной картинами с голыми толстухами, вопит, кажется, сильнее, чем тенор Доминго с пластинки, старый ловелас и его нечесаный овчар по очереди мочатся на дверь квартиры ловеласовой дочки, которая не то чтоб не дает отцу, а - брать не хочется, совсем не молодая вагоновожатая в школьной форме, кося под десятиклассницу, визгливо хохочет, кокетничая загипсованной рукой, поедается икра, льется шампанское, бьются бокалы, бухие мужики в трусах купаются в снегу, празднуя Новый год, толстый любовник перед предполагаемым сексом принимает ванну, недвусмысленно показывая нам, что есть мы, человеки, на самом деле: ничего прекрасного, а если и звучим, то уж никак не гордо!
    А вы и в самом деле полагали, что любовь в неравном браке возможна? Ах, вы думали, что в нашем мире еще существуют невинные пионерки!.. Нет, отчего же, может быть - где-нибудь в Венецуэле...
    Здесь же, по соседству, дочь отца-ловеласа озабочена лишь тем, как ей от него избавиться, не потеряв завещанную стариком квартиру. Ну а подружку-вагоновожатую мучит еще более примитивная вещь: если все-таки лечь со стариком, то кончит ли он когда-нибудь.
    Запертые ополоумевшим бабником в золотой клетке, спастись они могут, кажется, только путем преступления, и если бы картину снимала не Муратова, в финале нас поджидал бы настоящий триллер. Но все в этом заштатном театре, то есть в нашей жизни, - псевдо. И сами мы тоже - псевдо. Состоявшееся вроде бы убийство в пьесе, разыгрываемой театром, только что обесценившим реальную смерть, оборачивается фарсом - покойник оживает и, как ни в чем не бывало, продолжает терроризировать дочь и охмурять ее подружку, которая, в свою очередь, вроде как и не против, только по-прежнему сомневается: если все-таки старику дать, то кончит ли он когда-нибудь.
    Вот такой вот марш романтиков, блестяще поставленный, блестяще сыгранный, напрочь театральный и беспросветно правдивый, ибо верно сказано: "Весь мир - театр".
    Что же касается всего прочего - актерской игры, операторской работы, драматургии - можно не говорить лишних слов: у Муратовой даже Литвинова перестает кривляться и делает то, что нужно режиссеру. Интересней другое. Кира Георгиевна Муратова, единодушно характеризуемая критиками как мизантроп, а то и абсурдистка, на самом-то деле скорее абстрактная гуманистка. Зная человечеству подлинную цену, она тем не менее любит нас, недостойных, потому и оплакивает во всех своих картинах, даже вот и в черных комедиях. Этой своей дорогой режиссер идет наперекор всему и всем уже, наверное, лет сорок. Ее ленты замалчивали, безжалостно резали, запрещали, потом возвели автора в классики (как будто она не была классиком с первых же шагов!), завалили ее "Никами" и прочими кинопризами. Все отечественные актеры мечтают у нее сняться точно так же, как американские актеры мечтают сняться у Вуди Аллена. Зритель же валом уходил, уходит и будет уходить с ее фильмов. Почему? Кто-то думает: потому, что у нас никогда не было, а теперь и вовсе не осталось умного зрителя. И думает неверно. В муратовском случае дело не в том, что зритель - сплошь дурак, хотя это и почти что так, конечно, ведь еще Блок сказал: "Мы всегда так живем". Однако здесь дело, я думаю, лучше объясняется не блоковской, а пушкинской цитатой. Помните: "Приятней, если он, друзья, // Завоет сдуру: "Это я!""? Так вот, зритель уходил и уходит с муратовских фильмов как раз потому, что прекрасно понимает: "Это - я!" И не желает завыть сдуру, признавая это вслух.
    Великолепный черный фарс, смотря который вспоминаешь отнюдь не предшествующие кинематографические приключения с трупами, а платоновский "Котлован", идеальный образец авторского кино, несомненная классика мирового кинематографа. И молодым,  и старикам можно (желательно!) смотреться в этот фильм по утрам и перед сном вместо зеркала.

Фильм «ДВА В ОДНОМ»
Год выпуска: 2007

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я Прочие