Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира

Бартон Э.
М. : Молодая гвардия. - 245 с. (Серия "Живая история: Повседневная жизнь человечества")
Год издания: 2005
Рецензент: Распопин В. Н.

Замечательная "молодогвардейская" серия пополнилась новой замечательной книжкой. Впервые, правда, эта книжка вышла на языке оригинала почти полвека назад, зато (помимо того, что просто хорошо написана и содержит великое множество удивительно интересных подробностей живой жизни давно минувшей эпохи) отражает сознание истинно имперского человека, каковым обладала и сама "викторианка" Элизабет Бартон, и ее герои-елизаветинцы.

А раз так, раз пишет Э. Бартон о елизаветинцах, то, естественно, не может обойтись и без самой Елизаветы. Настолько, что великая королева и зримо, и незримо присутствует на каждой странице книги. Чего никак не скажешь о Шекспире. Нет, он, разумеется, цитируется, и даже довольно часто, но все же не настолько часто, чтобы переименовывать "Повседневную жизнь елизаветинцев" в "Повседневную жизнь в эпоху Шекспира". Это брежневские застойные времена логично перекрестить в эпоху Сахарова и Солженицына. Время же, когда Англия стала владычицей морей и законодателем мод - это именно эпоха Елизаветы. Отчего издатели переименовали книгу - остается только гадать. Быть может, по въевшейся советской привычке: самодержцы, мол, приходят и уходят, а народ остается. А быть может, сочли, что уж про Шекспира-то грамотный россиянин что-нибудь да слышал, а вот про Елизавету - не факт. Но для кого тогда, если не для грамотных, издается серьезная, пусть и популярная литература?..

Однако - к книге. О чем она? Из чего складывается повседневная жизнь эпохи? А из всего: из военных подвигов, творческих открытий, бытовых удобств и неудобств, из архитектуры и культуры питания, из лекарств и косметических выдумок, из женского и мужского (нисколько не менее интересного, чем женский) гардероба и отдыха в собственном саду, из большого и малого - как гениальные стихи, вырастающие, по Ахматовой, "когда б вы знали, из какого сора..." И складывается она, как бессмертная песня, всем народом - от королевы до кухарки. Только так, не сбрасывая со счетов ни герцога, ни садовника, ни поэта, ни золотаря, и можно уловить и передать букву и дух эпохи.

Ниже - несколько примеров того, как автору это удается.

Первый - вроде бы о золотарях, но нисколько не меньше и о герцогах:

"Кент, обращаясь к Освальду в "Короле Лире", говорит: "Милорд, позвольте я сотру его в порошок и выкрашу им стены нужника". Для обозначения нужника тогда использовали слово "jakes", а слуги, которые следили за ведрами, были известны как люди свалки или отходов. Свалка была общей навозной кучей, куда обычно выливали содержимое этих ведер, если до этого не выплескивали его перед дверью, как это часто случалось, несмотря на многочисленные запреты.

Любопытно, что ватерклозет был изобретен в 1596 году и не кем иным, как сэром Джоном Харрингтоном, этим "дерзким поэтом, моим крестником", как называла его королева. (Прим. Джон Харрингтон (1561 - 1612) - поэт, переводчик, придворный. Племянник королевы Елизаветы: его отец был женат на незаконной дочери Генриха VIII.)

Харрингтон известил всех о своем изобретении с помощью произведения, которое чопорные викторианцы окрестили "неописуемо клоачной сатирой". В действительности эта сатира называлась "Метаморфозы Аякса"... В этом просматривался остроумный намек на jakes...

К счастью, королеву не оскорбила эта "сатира клоаки", и модернизированный туалет установили в Ричмондском дворце.

Тем не менее это революционное изобретение не вошло в общее пользование, и о нем вспомнили только 182 года спустя (Александр Каммингс усовершенствовал изобретение Харрингтона и запатентовал его в 1775 году). Так что уже к XVI веку успела сформироваться типичная английская подозрительность к нововведениям..." (С. 60 - 62).

Другой пример - по логике от противного - о том, как питались люди елизаветинской эпохи: "Несмотря на <постоянный> рост цен, ремесленники, особенно в городах, жили хорошо. Как и фермеры, они ели три раза в день, начиная с завтрака в 6 или 7 утра, состоявшего из хлеба, соленой сельди, холодного мяса, похлебки, сыра и эля. В середине дня они, как правило, обедали в таверне или покупали еду в харчевне. В Лондоне и других городах подобных заведений было в избытке. Там подавали горячие бараньи ножки, скумбрию, супы, устриц, говяжьи ребрышки и мясные пирожки вместе с хлебом, фруктами и элем. Ужинали ремесленники дома холодным мясом, сыром и вином...

В том, что касается еды, королева следовала рациону ремесленников... <Например>, завтрак королевы состоял из белого хлеба, эля, пива, вина и хорошей похлебки, сваренной из баранины с косточкой...

Те, кто в опасных морских приключениях сколачивал состояние или терял жизнь, питались хуже, чем те, кто предпочел остаться дома. Изобретательный ум сэра Хью Платта обратился к проблеме хранения мяса во время морских путешествий. Ему пришла в голову идея поместить мясо в бочонок с отверстиями и опустить его за борт, чтобы соленая морская вода не дала ему испортиться..." (С. 138 - 141).

Не хлебом единым, однако, жив человек. И не единым лишь трудом:

"Театр также пользовался огромной популярностью, хотя против него резко выступали пуритане. Великолепные костюмы актеры часто приобретали у слуг богатых аристократов, получивших их в наследство от умершего господина. В результате "лорд" на сцене был одет в дорогой и роскошный наряд настоящего, пусть уже и скончавшегося, лорда. Представления в елизаветинском театре порой ужасали своей достоверностью. Во время изображения сражений и битв подмостки были щедро покрыты кровью и кишками, которые заблаговременно приобретали в лавке мясника. "Тит Андроник" Шекспира в постановке того времени сегодня многим из нас покажется отвратительным, но он прекрасно отражал вкусы эпохи" (С. 181 - 182).

А кроме театра? Кроме театра - чтение (и как его следствие, а равно и как следствие появление развитого третьего сословиия - сочинительство, сделавшееся популярным да и в достаточной мере прибыльным занятием для одаренных отпрысков ремесленников и торговцев: К. Марло, Г. Харви, Дж. Вебстера, Дж. Донна, наконец самого Шекспира, если, конечно, не принимать во внимание аргументацию И. Гилилова и всех прочих нестратфордианцев), танцы, гуляние в парках:

"Удивительная страсть к выращиванию растений, ставшая отличительной чертой англичан, завладела ими именно в XVI столетии, когда сады и садовое искусство приобрели популярность и перестали быть достоянием избранных. Раздел монастырских земель, появление большого количества новых собственников земли, экономическое процветание, увеличение строительства богатых особняков и небольших домов стали причиной того, что садоводством стало интересоваться множество людей. Более того, гонения на протестантов за пределами страны привели к тому, что многие из них нашли убежище в Англии, а среди них были и знаменитые садоводы, например гугеноты из Нидерландов...

...сады той эпохи были совершенно не похожи на современные... само представление о саде было тогда совершенно иным. Замысел наших садов с их пейзажами и продуманной дикостью разработан школой, основоположниками которой были Уильям Кент (О нем говорили: "Магомет придумал рай, Кент создавал их во множестве") и Всемогущий Браун (Он перестроил десятки регулярных парков в ландшафтные. Один из его современников пошутил, что хотел бы умереть раньше Брауна, чтобы увидеть райский сад, пока тот еще не переделан). Елизаветинские же сады с декоративными кустарниками были, несомненно, восточными по своему замыслу и отличительным чертам. Древний четырехчастный план, описанный в Книге Бытия, по-прежнему был актуален" (С. 192 - 193).

Тем, однако, кто еще не попал в рай, приходилось заботиться о своем здоровье:

"В то... время существовали два основных течения среди врачей, аптекарей и, возможно, бакалейщиков. Одни придерживались идеи "чем проще, тем лучше", другие верили в лечебную силу различных смесей. Смеси представляли собой "составы и странные микстуры"... В состав таких смесей входили весьма необычные компоненты, например сушеные жабы и экскременты, а также различные минералы - золото, серебро, ртуть и сурьма...

Помимо лекарственных трав и растений, лечебных смесей, амулетов, колдовства, гадания по звездам, в медицинских целях использовали и камни, которые, как считалось, обладали различными целебными свойствами. Гранат, если его носить на шее или подмешивать в напиток, облегчал горе. Гиацинт и топаз подавляли гнев и утоляли печаль, а также уменьшали ярость и безумие. Берилл облегчал понимание, подавлял суетливость и злые мысли, а хелидоний - камень, найденный, вероятно, в желудке ласточки, - если его завернуть в чистую ткань и привязать к правой руке, избавлял от лунатизма, а сумасшедших лечил от безумия, и, более того, делал их "веселыми и дружественными". Изумруд и сапфир успокаивали разум, тогда как карбункул и коралл изгоняли нечистую силу, подавляли печаль, избавляли от ночных кошмаров и детских страхов, а также защищали от припадков, сглаза, заклятий и яда. Кроме того, коралл использовали в целях диагностики.

Сэр Хью Платт этот очаровательный англичанин, который помимо прочих достижений изобрел первые алфавитные кубики для детей, говорил, что "коралл обладает неким особым пониманием природы, потому что он бледнеет и тускнеет, если его носит больной, и снова обретает цвет и яркость, когда тот выздоравливает"...

Возможно, англичане в эпоху Елизаветы были вульгарными, хвастливыми и жадными, но они были и достаточно крепкими, чтобы переносить не только заболевания, но и их лечение. Чума в то время была сродни сегодняшним бомбардировкам: те, кто имел возможность, бежали из города в сельскую местность, те, кто ее не имел, жгли фумиганты на улице и писали на двери мелом "Господи, смилуйся над нами".

Они жили в страхе перед черной магией, полагались на заговоры, глотали лекарства, состоящие из отвратительных ингредиентов. У них были плохие зубы, зловонное дыхание и ревматизм. Им приходилось переносить ампутацию без анестезии. Они умирали в муках от недугов, которые, по нашим представлениям, никак не могут стать причиной смерти. Они с подозрением относились к врачам, возможно, не без оснований, и доверяли астрологам.

Но они верили в Бога и надеялись на загробный мир, хотя и не пытались представить себе, каким он был. Возможно, причиной этого была глубокая вовлеченность в дела этого мира, в котором они жили и умирали, а может, у них хватало здравого смысла не пытаться понять непостижимое. Может, они боялись смерти, но они совершенно точно не боялись жить. Они умирали более молодыми, чем мы, но некоторые доживали до глубокой старости" (С. 166 - 169).

***

Шекспир, как известно, рассказал нам все главное о нас самих. А не главное, то есть всё то, из чего главное вырастает, или в чем скрывается?.. И не о нас вообще, но именно об англичанах (которые, похоже, и англичанами-то стали именно в елизаветинскую эпоху) - о тех конкретных людях, в которых Шекспир это таинственное "главное" искал?.. О нем, оказывается, ничуть не менее интересном, поведала нам Элизабет Бартон, чью книжку, вышедшую на русском языке в начале лета прошлого года, я только что - нет, не отрецензировал - просто с помощью нескольких цитат постарался сколько-нибудь занимательно представить всем, кто почему-либо о ней еще не слышал.

«Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира»
Год издания: 2005

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я